Книга Хозяйка расцветающего поместья, страница 124 – Наталья Шнейдер

Заодно и завещание написала. Лишить мужа его седьмой доли недвижимого и четверти движимого имущества, оговоренных законом, я не могла, да и не собиралась. Все по тому же закону он не мог претендовать на мое приданое, а кроме него у меня по сути были только подаренные им же земли и деньги, заработанные с его помощью. Точно так же, по закону, все остальное имущество движимое и недвижимое отойдет моему ребенку — при условии, что он родится в законном браке, незаконнорожденные не имели права наследовать за родителями. Однако следовало подумать об опеке. Я хотела бы надеяться, что Виктор позаботится о малыше, если что-то случится, но быть в этом уверенной после всего не могла. Поэтому опека над ребенком перейдет свекрови с условием, что нянькой будет Марья, и оговоренной оплатой за ее труды. Небольшие — для меня, а для крестьян очень даже существенные — суммы оставались Дуне и Петру, не раз доказавшим свою преданность. Если же роды убьют и меня, и ребенка — думать об этом не хотелось, но предусмотреть было необходимо — Марья, Дуняша и Петр получат по равной доле денег, которые будут у меня к тому времени, а земля, которой крестьяне владеть не имели права, отойдет свекрови.

Впрочем, я надеялась, что завещание не пригодится. Просто успела наслушаться, сплетничая с соседями, о тяжбах из-за наследства, длящихся десятилетиями, и «взяткоемкости» этих процессов — и потому на всякий случай позаботилась обо всех, кто мне дорог.

Я пока не решила, как «утаить шило в мешке», но время терпело. К тому моменту, как мое положение станет заметно, придет зима. Может быть, уеду куда-нибудь «на воды» и вернусь с младенцем — а там можно будет и развестись спокойно. Рожденный в браке ребенок будет считаться законным, а я уж позабочусь о том, чтобы он ни в чем не нуждался.

Часть полей на моих новых-старых землях оставалась под паром, и я разрешила деревенским пустить на них скот: им — выпас, мне — дармовое удобрение. Ближе к осени я планировала засеять эти поля горчицей, чтобы ушла под снег, а по весне послужила удобрением. Там, где сейчас колосились рожь и пшеница, в следующую весну посею клевер, горох — заодно введу моду на зеленый горошек в банках — и вику вместе с рожью, которая станет ему опорой. И земле польза, и скошенную по осени траву можно будет запасти на сено и силос. Но это дело будущего, как и посадки кормовой свеклы. Я надеялась, что за этот сезон заработаю достаточно денег, чтобы следующей весной развести приличное стадо и не покупать мясо на стороне. Тем более что на доходы мне жаловаться не приходилось. Софья исправно присылала мне чеки на мою долю продаж от сыров, люди Медведева регулярно забирали рыбу, двум другим купцам я продавала копченое мясо и тушенку. Рабочих рук хватало — теперь уже и взрослых. Все вокруг знали, что барыня, хоть лениться и не дает, кормит «от пуза», даже с мясом. И с оплатой не обижает, расчет каждую неделю, а не задерживает до урожая, как делали многие. Конечно, кого-то неожиданно оказавшиеся на руках деньги соблазнили уйти в запой. С такими разговор был короткий. В относительно спокойное для деревенских время между севом и сенокосом желающих заработать было достаточно. Я смогла привести в порядок хлева и амбар, построить избу для управляющего на новых землях, выкопать погреба, чтобы было где хранить продукты на продажу.