Книга Хозяйка расцветающего поместья, страница 123 – Наталья Шнейдер

Улыбка приклеилась к моему лицу намертво, и только в груди словно натянулась звенящая от злости струна.

— А сиятельный князь Северский наверняка не одобрит сплетни о своем имени. Глава дворянского совета очень вспыльчив, знаете ли. Помнится, одного сплетника он велел выпороть на конюшне, будто мужика. Хотя, конечно, недворянину не понять…

Чиновник снова взял копию дарственной — я мысленно поморщилась, увидев влажные отпечатки пальцев на бумаге.

— К прискорбному сожалению, сведения о том, что ваши земли два года находились не в ваших владениях, не дошли до казенной палаты. Вы позволите мне переписать документ?

— Пожалуйста. — Я снова во всю глотку окликнула Марью, велела принести бумагу и чернила. — А я, пожалуй, чтобы не терять времени, напишу в губернскую канцелярию прошение о розыске виновного в подобном небрежении.

— Не стоит утруждаться, ваша светлость. Разрешите откланяться. — Он вернул на стол копию дарственной. — Я сам опишу все вскрывшиеся обстоятельства. Надеюсь, в следующем году мне не понадобится испытывать ваше гостеприимство.

Он вылетел за дверь, и не прошло и пары минут, как по дороге застучали копыта.

Я сложила бумаги. Позвала обычным голосом:

— Марья, верни на место, пожалуйста.

— Унесло их? — проворчала нянька, забирая папку. — Что за напасть, шастают и шастают…

— Кто еще? — встревожилась я.

— Да бродил тут один, все расспрашивал, дескать, а не горит ли у барыни какой свет диковинный, такой что ночью как днем видно.

Вот только этого мне не хватало! Неужели то семейство, монополизировавшее электрическое освещение для дворца, про меня прознало? Предостережение Виктора я помнила, и потому в кабинете, где я устроила себе местечко и под рукоделие, сейчас висели три пары штор, как в городской Настенькиной гостиной, а на двери появился засов.

— И что?

— Да что… Ничего. Одет как мужик, а выражается как барин, да разговаривает этак свысока. Не иначе как ряженый. Наши-то с ним и разговаривать не стали, погнали восвояси: чужой да странный. Но кабы другой не приехал, поумнее.

— И пусть приезжает. Нету у меня никакого диковинного света.

Каретный фонарь на подставке сам по себе ничего не доказывает, к тому же на виду я его не бросаю. А увидеть, как он горит, некому: дни стали такими длинными, что можно уже спокойно вышивать перед сном, просто сидя у окна.

— Вот так я всем и велела говорить: никакого такого света нету. Но ты все же поостерегись, касаточка.

— Поостерегусь. Спасибо. — Я выбралась из кресла. — Пойдем работать, дела не ждут.

Дела действительно не ждали — как и всегда. Я нырнула в них с головой: так, чтобы вечером засыпать, едва донеся голову до подушки. Лучший способ отомстить бывшему — заняться собственной жизнью. Заодно не останется времени ждать, не приедет ли, костерить его, не оценившего, и жалеть себя, несчастную.

Тем более что я не собиралась считать себя несчастной и брошенной — я не вещь, в конце концов. И могу сама о себе позаботиться, в отличие от, скажем, вернувшихся ко мне земель.

Мне повезло, что пахоту и посев яровых успели закончить до нашей с Виктором ссоры. Еще сильнее повезло, что Егор Дмитриевич нашел в Ольховку управляющего и с явной радостью передал ему всю информацию по новым-старым землям вместе с заботой о них. На урожай в этом году я не рассчитывала, даже если все пойдет как надо. Семена и найм работников были на Викторе, значит, по справедливости, и зерно должно принадлежать ему. Я, правда, слабо представляла, как передать князю его урожай. «Держа слово», он прислал мне чек с содержанием. Я отправила его обратно тут же, но утром следующего дня чек снова вернулся ко мне. Продолжать этот детский сад я не стала, а увезла чек в банк, где открыла отдельный счет. Когда родится ребенок, переоформлю этот счет на него. Инфляции здесь почти не знали, а банковские проценты уже существовали, так что, когда малыш вырастет, у него будут собственные средства.