Книга Непокорная невеста, или Аджика по - попадански, страница 34 – Хелен Гуда, Агния Сказка

Разрезав тряпицу на ровные полоски, я аккуратно, почти благоговейно, промыла рану на крыле чистой родниковой водой из фляги, привезенной с собой. Ворон вздрогнул всем телом, его перья взъерошились, и он издал тихий болезненный писк.

— Прости, прости, — снова прошептала я, чувствуя, как сжимается мое сердце от жалости и сострадания. — Это чтобы не было заражения. Чтобы всякая зараза не пристала. Ты ведь не хочешь, чтобы твое крылышко совсем перестало летать, чтобы ты не мог больше парить в небесах?

Зафиксировав сломанное крыло в правильном положении с помощью палочек, я начала обматывать его тряпичными полосками, стараясь не затягивать слишком туго, чтобы не причинить еще больше боли. Ворон терпеливо сносил мои неумелые манипуляции, лишь изредка поглядывая на меня. Его осмысленный, пронзительный взгляд просто поражал меня до глубины души. Словно он понимал каждое мое движение, чувствовал мои намерения и принимал мою помощь, как дар свыше.

— Вот и все, — сказала я, выдыхая с облегчением, закончив перевязку. — Теперь тебе нужно немного отдохнуть. Не дергайся и старайся не двигать крылом, дай ему срастись.

Я отступила на шаг, оглядывая птицу. Ворон лежал на столе неподвижно, устремив на меня свои черные, как оникс, глаза, словно он читал мои мысли, видел мою душу насквозь. Казалось, он прислушивается к каждому моему слову, впитывает каждое мое движение.

— Ты умный, — пробормотала я, невольно обращаясь к нему как к равному, как к другу. — Очень умный. Кто ты? Как тебя зовут? Хотя, наверное, у тебя нет имени, у простой птицы. Что ж, тогда я дам тебе имя. Я буду звать тебя… Эм… Как насчет имени Геннадий? Тебе нравится?

Ворон не ответил, лишь чуть наклонил голову вбок, словно размышляя над моим предложением, оценивая его.

— Ну, Геннадий, отдохни, — сказала я, отступая от стола, давая ему пространство. — Завтра я посмотрю, как там твоя рана. А сейчас мне нужно заняться домом, привести его в порядок, чтобы нам обоим было здесь уютно.

Я повернулась, чтобы уйти, чувствуя его пристальный взгляд на своей спине, и вдруг услышала… карканье. Но это было не обычное карканье — грубое, хриплое. Это был звук, пропитанный какой-то странной интонацией, какой-то неземной мелодией. Словно… словно ворон пытался что-то сказать, выразить свои чувства.

Я замерла на месте как вкопанная и обернулась. Ворон все также лежал на столе, устремив на меня свой пронзительный, обжигающий взгляд. И тут я услышала это снова. Карканье. Но теперь сквозь обычные птичьи звуки я явственно услышала слова:

— Благодарю…

Я замерла. Не может быть. Мне, наверное, послышалось. Усталость, пережитый стресс, магия этого места — все это сыграло со мной злую шутку.

— Что? — прошептала я, не веря своим ушам, надеясь, что это всего лишь плод моего разыгравшегося воображения.

Ворон снова издал каркающий звук, и в этот раз он прозвучал еще отчетливее, словно он прилагал все усилия, чтобы меня услышали. И снова я услышала это слово, прозвучавшее в ночной тишине, словно удар колокола:

— Благодарю…

Я отступила на шаг, чувствуя, как по спине пробегает ледяной холодок, как волосы встают дыбом. Это невозможно. Вороны не говорят. Это против законов природы. Это просто бред, галлюцинация, игра разума.

Но взгляд Геннадия… Он был слишком осмысленным, слишком выразительным, слишком живым, чтобы быть обманом. И эти слова… Они звучали так отчетливо, так ясно, так проникновенно, что не оставалось никаких сомнений в их подлинности.