Книга Я вернусь в твой сон, страница 240 – Юна Ким

– Я надеюсь, что Минна получит ее, – сказал Юнхо, положив бумажку обратно в дощечку. – Если подумать, когда-то она приходила сюда каждый день, чтобы оставить послание для меня. Но на этот раз мы действительно будем вместе. Совет Небес не получит то, чего хотел. Я пойду в Небесный суд и заставлю их убить меня…

Юнхо развернулся и побежал вниз по холму с такой скоростью, что сороке пришлось взлететь и уцепиться лапками за его воротник. Даже девочка-мокквисин^[89], беззаботно болтавшая ногами на ветке сосны, не успела поприветствовать их и возмущенно встряхнула косичками.

Минуя толстые сосны, пушистые кустарники и древние валуны, Юнхо пытался усмирить свой гнев. В нем кипела ненависть, и он хотел сбросить эти оковы, отомстив Небесам за Минну. Достигнув подножия холма, он переместил себя на Самил-даэро, семнадцать, чтобы попрощаться с Чо Мингли, но, обнаружив в музыкальном магазинчике разгром, замер в удивлении.

Не найдя чансына в кладовке, Юнхо вышел на улицу. Обугленные деревянные столбы, прежде охранявшие вход, не зарычали на него. Их головы полностью сгорели. Растерявшись, Юнхо понадеялся, что с Чо Мингли все в порядке, и, собрав волю в кулак, переместился к коттеджу Ли Кангиля. Он очутился посреди увядшего сада, где под толстым слоем снега не было видно ни кустарников, ни любимых лилий Хёна. Сорока вспорхнула с его плеча и села на ветку декоративной сосны.

Открыв дверь коттеджа ключом, Юнхо сразу понял, что защитный барьер снят, и поднялся в свою комнату. Но когда он достал с полки зачарованный хэгым своего отца, увидел, что струны инструмента перерезаны. Взбесившись, Юнхо швырнул хэгым на кровать и сталперебирать в уме всех, кто мог бы так неразумно поступить. Вряд ли это были дядя Кангиль или тетя Дуаль. Внезапно вспомнив про маленького пушистого ёндона, случайно принесенного из типографии, Юнхо хлопнул ладонью по лбу, ведь он сам оставил это существо в доме. Ёндоны были теми еще вредителями и терпеть не могли посторонние звуки. Предположив, что ёндон, снуя по комнате, испугался хэгыма и перегрыз струны, Юнхо поспешил спуститься вниз. Он выбежал в сад и огляделся в поисках сороки, но птица сама спрыгнула с ветки на его плечо. Парень сделал глубокий вдох, снова щелкнул пальцами и в следующий миг уже стоял у высоких деревянных дверей Небесного суда.

– Доброго вечера и полной луны, господин Ли, – басом поприветствовала его золотая ручка в виде головы дракона. – На этом заседании вы не нужны, но я не вправе вам препятствовать, поэтому проходите!

Тяжелые двери со скрипом отворились, и Юнхо уверенно прошагал внутрь мимо ничего не подозревающей охраны, одетой в черные ханбоки. Двое громил по привычке схватились за ножны и посмотрели ему вслед. Дождавшись, когда захлопнутся двери, Юнхо стремительно направился вдоль широкого красного коридора и, глядя на светлую арку вдалеке, что было мочи закричал:

– Ван Хёль!

Позади Юнхо рушились статуи и сверкали молнии, выбивая двери и витражи. Сорока парила над его головой, криком оповещая о его появлении. Как только Юнхо вломился в зал Небесного суда, ряды стульев перевернуло сильным порывом ветра, а упавшие с них квисины ошарашенно сбились в кучку. Вещавший с трибуны судья не удержал белый парик, и тот со свистом улетел в окно. Дядя Кангиль едва удержал толстенную папку и сердито стукнул ей по столу. В середине зала, рядом со связанным золотой цепью Ан Минджуном, невозмутимо стоял Ван Хёль. Убрав руки за спину, он безмолвно отдал приказ схватить нарушителя тишины, и его подчиненные накинули на Юнхо свои золотые цепи.