Книга Я вернусь в твой сон, страница 102 – Юна Ким

Однако тем вечером, очутившись в парке Сонюдо, Юнхо оттаял и окончательно осознал последствия: ему предстояло солгать Минне, что его чувства к ней остыли; смотреть в ее заплаканные, полные непонимания глаза; слышать, как она просит его вернуться; бросить ее одну; уйти, ни разу не оглянувшись. На деле это оказалось невыносимо, но обратного пути не было – Ван Хёль наблюдал за всем со стороны. И хорошо, что прямо в парке Сонюдо мрачный жнец предложил Юнхо отпить из серебряной чаши белое вино забвения. Как правило, оно предназначалось для светлых душ, желающих забыть все плохое перед перерождением, и, по словам Ван Хёля, должно было подействовать с появлением полной луны.

Всю ночь Юнхо ворочался на кожаном диване в холле коттеджа дяди Кангиля и только на рассвете сообщил всем о своем решении, тем самым, разумеется, подняв панику. Он старался не слушать наставления и упреки дяди Кангиля, разбавляемые тактичными вопросами Юн Саны. Особенно дядя Кангиль был возмущен тем, что Юнхо, не спросив его мнения, подписал за него договор и вернул его к адвокатской практике. После размеренной жизни среди смертных ему не хотелось передряг, учитывая, что смертная казнь Ан Минджуну все равно негрозила из-за старой поправки о невозможности повторной казни. Вдобавок никто не понимал, зачем менбусин хотел столкнуть Ли Кангиля и Юнхо лбами в зале суда. Но, если бы Ли Кангиль отказался быть его адвокатом, Юн Сана, будучи призраком, погибла бы из-за отмененных предсказаний менбусина. Поэтому старый дракон согласился.

Навестивший их Ун Шин был настолько ошарашен решением Юнхо, что даже не пытался переубедить его, а только поинтересовался подробностями. И лишь сидевшая за барной стойкой Сим Лиа молча уплетала палочками салат. Ино беззаботно улыбалась и надеялась, что Минна больше не вернется в жизнь Хёна.

Бесконечно прокручивая в голове последние слова Минны, Юнхо поднялся с дивана и выбежал в сад, чтобы подышать свежим воздухом. В небе сверкнула молния, осветив коттедж Ли Кангиля, холм и дремлющее под снегом поле. Отбрасывая длинную тень, Юнхо спустился по холму и долго слонялся среди пожухлой травы, тихо повторяя имя Минны. Он со злостью сшибал ботинком попадающиеся на пути камни и в конце концов упал без сил, примяв спиной сухие колосья. Над ним, издавая пронзительные крики, суматошно кружила знакомая ему сорока, но он не замечал ничего вокруг. Вероятно, посчитав Юнхо мертвым, сорока села на его холодный, влажный от пота лоб, заглянула в его неподвижные изумрудные глаза и упорхнула.

Жадно вдохнув морозный воздух, Юнхо почувствовал легкий озноб и напряжение в теле. Вино забвения почему-то не действовало, и каждая новая мысль о потере Минны вворачивала в грудь раскаленное сверло коловорота. Он постепенно понимал, что ни завтра, ни послезавтра они с Минной не увидятся. Возможно, когда-нибудь, прогуливаясь по улице или спеша на лекции в университете, он поймает ее равнодушный взгляд и пройдет мимо, словно какой-то незнакомец. И если они случайно соприкоснутся руками, она извинится, а потом, смеясь, поспешит в свою новую жизнь. А однажды, предаваясь воспоминаниям на башне Намсан или обедая в кафе, он увидит, как Минну обнимает другой парень. И самое страшное – она будет улыбаться ему так же, как когда-то улыбалась Юнхо. Чувства, яркие эмоции, бессонные ночи, беседы до рассвета и трепет в груди – все, что Юнхо обрел с таким трудом, никогда не повторится, потому что дракон всю жизнь будет любить одного человека.