Онлайн книга «Порченый подарок»
|
Отцепив правую руку от его плеча, протянула ее и робко подняла глаза. Мой анир прижался губами к центру ладони, дразняще лизнул ее, послав по мне новый поток огня, и неторопливо, давая мне все увидеть и понять, опустил между нашими телами, оборачивая вокруг своей плоти, отчего я сразу подавилась вдохом. Прошлый раз, когда он дал мне шанс ласкать себя так, до сих пор в мгновение ока кипятил мою кровь, а это новое впечатление закружило мою бедную голову. — Тебе просто нужно его направить и брать ровно столько, сколько ты готова принять. — Пресветлая, его пояснение, сопровождаемое сжатием моих пальцев вокруг этого великолепного жесткого основания, покрытого такой непередаваемоделикатной кожей… как же это вместе было головокружительно, бесстыдно, бесконечно желанно… Я уже и не знала, отчего задыхаюсь так сильно — от смущения или неукротимого вожделения, да и разве время разбираться? Удерживала я сначала почти боязливо, но Бора стиснул свою руку поверх моей, глухо застонал, толкнувшись вверх бедрами и запрокинув голову, скользя в нашем общем захвате, и у меня даже, похоже, волосы зашевелились от прокатившегося от макушки до пяток удовольствия, порожденного такой откровенной демонстрацией его упоения. Все внутри тянуло и трепетно скручивало от необходимости получить то самое бесподобное ощущение наполненности, что дал мне познать мой муж прошлой ночью. Наполненности и движения, без боли, без тошноты от горчайшего разочарования, только томление, восхождение туда, где все лучше и лучше. Прикусив губу, я осторожно направила гладкое навершие в себя, подалась вниз и охнула от того, насколько же много Бора оказалось во мне так сразу, хотя на самом деле едва впустила его. Широкие ладони подхватили меня под ягодицы, давая поддержку, совсем не понукая к большему или хоть к малейшему шевелению. Грудь Бора ходила ходуном, челюсти были стиснуты, ноздри вздувались, а глаза прямо-таки полыхали из-под отяжелевших век, однако он ни о чем не просил меня. Но спустя считанные секунды этого и не нужно было, потому что пребывать в неподвижности стало невыносимо для меня самой. Еще немного больше его во мне — и мой рот распахнулся в беспомощном стоне, вверх, так похоже на взлет, если бы не моментальное опустошение, исправить которое жаждется больше, чем воздуха. Еще раз, и еще, и того, что я испытываю, становится так много, что держать глаза открытыми нет сил, но, даже плотно зажмурившись и отдавшись целиком погоне за таким осязаемым блаженством, продолжаю чувствовать взгляд супруга — поглощающий, неистовый. Разрозненные вспышки удовольствия вдруг обретают ритм, ловлю его, следую ему, и Бора со мной, украшая, насыщая его своими стонами, жадными поцелуями на моей шее, груди, доводя все до высочайшей красоты звучания, и я кричу, не в состоянии перенести, удержать в себе такой экстаз. Он льется и льется по мне, по моим венам, коже, даже волосам от корней до кончиков, продлеваемый до ослепительной вечности рывками Бора во мне, и завершается не егопротяжным стоном и сокрушительной дрожью, а много позже, когда все проходит, никуда не деваясь при этом, чтобы подарить чудесную легкость. — Ну вот теперь нам точно пора в постель, — хрипло пророкотал предводитель, поднимаясь не знаю сколько времени спустя, потому что почти спала. |