Книга Порченый подарок, страница 149 – Галина Чередий

— Не хочу метку, — упрямо пробормотала я, чувствуя, что смущена и окончательно запуталась. — Я никак не могу хотеть ее и того, чтобы ты кусал меня этими клыками! Пресветлая, ты их видел?

Ну конечно же Бора был в курсе того, каким убийственным арсеналом оснащен.

— Ты ее хотела и была к ней почти готова, — со вздохом ответил предводитель, — но все же я извиняюсь за то, что не подумал обсудить с тобой сначала. Я все время так ослеплен твоей близостью, что забываю — ты не из моего народа и не можешь знать того, что для других очевидно и естественно с малых лет.

— Очевидно, что каждая женщина однажды должна быть отмечена, по сути, заклеймена… — Как животное, едва не вырвалось у меня. — Как чья-то собственность?

— Как чья-то величайшая ценность, Ликоли. — Бора мягко привлек меня к своей груди и снова протяжно и шумно вздохнул, и показалось, что в его глазах отразилась безмерная усталость. Что-то я все чаще замечаю именно ее в нем. — Метка говорит всем и каждому — кто придет и разорвет в клочья любого, кто посмеет обидеть или позариться на женщину, носящую ее.

— То есть не важно, хочу я ее или нет, пока нахожусь в здравом рассудке, не под воздействием этого…мх-х-хм-м… Зова, все равно она должна быть?

— Ты ее хочешь. — Судя по всему, спорить на эту тему с моим мужем не имеет смысла.

— Прямо сейчас абсолютно точно нет.

— Поживем пока и без нее, — пожал широкими плечами Бора и, заглянув мне в лицо, улыбнулся, вот только в голубых глазах скрывалась грусть.

— И зверя своего ты мне тоже показывать не будешь? — Странная тяжесть поселилась внутри от этой мысли.

— Если выпущу его, ничего не смогу поделать с тем,что он опять станет звать тебя. С этим не совладать ни волей, ни разумом — это в самой природе нашей.

— Я не готова к такому! — выпалила я, и предводитель медленно кивнул, соглашаясь.

— Подождем, когда будешь готова. — И снова эта неправильная улыбка, призванная показать мне, что все хорошо, но от нее в груди стынет. — У нас вся жизнь впереди, Ликоли.

В рубахе и штанах, но с босыми ступнями, что непонятным образом притягивали мой взгляд никак не меньше, чем все остальное его совершенное тело, Бора забрался на постель и протянул ко мне руку.

— Иди-ка сюда, жена моя, — позвал он, глядя с теплотой, но без всякого требования.

Мысль о том, что ему нужна сейчас близость, мелькнула и пропала, ибо я сразу ощутила, что это та степень близости, которую я могу дать без усилия над собой. Осторожное объятие, когда я улеглась под его боком, ясно говорило о потребности просто быть рядом и подтвердить, что обычные прикосновения отныне не запретная территория для нас. Удивительно, насколько и мне это тоже было нужно, хотя еще недавно единственное, чего мне хотелось, — остаться наедине с собой и предаться размышлениям или же, наоборот, просто слабости самосожаления. Сейчас же я повернулась к Бора и уткнулась в его грудь, смело и без сомнений обняв мощный торс и позволив обнимать себя, пока мы всего лишь неподвижно лежали. Где-то близко-близко к моему уху ровно и гулко билось его сердце, даря мне поразительный покой, рассеивая постепенно изумление от того, как может необыкновенно приятно и умиротворенно вот так находиться рядом. Без слов и ласк, без дум о наших различиях и возможности однажды их преодолеть или же потерпеть в этом абсолютное поражение. Сколько же эмоций промчалось по мне за один еще неполный день, устроив в душе жуткий разгром и сумятицу, вот только пока наводить в этом порядок у меня не было сил. И предводитель, словно почуяв это безошибочно, предложил мне единственно нужное в этот момент — покой и тишину.