Книга Порченый подарок, страница 102 – Галина Чередий

— Не только. То, что ты сделал со мной… для меня… что позволил пережить… — Мой язык заплетался, а всхлипы уже невозможно было скрыть. — Я и не знала… не представляла. Извини, я сейчас прекращу реветь.

— Ничего я тебе не позволял. — Муж отбросил тряпку и снова улегся рядом со мной, притянув ближе некуда, умостил мой затылок на свое мощное плечо и укрыл нас одеялом. — Это ты меня одарила правом попытаться усладить тебя.

— Если это была только попытка, боюсь не перенести, когда возьмешься творить такое в полную силу, — сквозь слезы хихикнула я. — И вроде как нечестно… что все только для меня.

— Как это только для тебя? — приподнял голову Бора, заглядывая мне в лицо. — Я и так получил больше, чем рассчитывал пока.

— Но… — Пресветлая, да как же это говорить и не прослыть заикой? — Ты так много… э-э-э-э-эм-м-м… трудился над моим удовольствием, а я тебя едва коснулась. Это разве справедливо?

Греймунна, ты сдурела? На что напрашиваешься? Как будто хоть примерно представляешь, чем могла бы отплатить, и не перепугаешься, узнав. Или не умрешь на месте от стыдаи своей безнадежной неопытности.

— Справедливо, Ликоли, — спокойно ответил Бора, поглаживая мои волосы. — Лаская тебя, поглощая твой отклик, я сам едва не дохожу до края от упоения. Мужчине куда как проще достигнуть своего предела, а для плотского счастья женщины нужно гораздо больше. А раз так, то все правильно. И я раздуваюсь от гордости, что мне удалось порадовать тебя.

Пресветлая, да знай я, что существуют такие «радости», что я могу от него получить, неслась бы в Аргаст бегом впереди экипажа!

— Но я ведь могу… трогать тебя похожим образом… Это будет тебе приятно? — Ни за что не смогла бы смотреть ему в лицо, спрашивая такое.

Бора рвано вдохнул, завозился рядом, чуть отодвигаясь, и подтянул одеяло до самого моего подбородка.

— Приятно — это неправильное слово, Ликоли, — резко охрипнув, отозвался он. — Но давай-ка теперь спать. Иногда поторопиться — только хуже сделать.

Я была только «за», потому что веки и так уже слипались.

— В следующий раз я хочу пойти дальше, — промямлила почти во сне, отпуская на волю признание, которого было не удержать сонному разуму. — Не хочу больше бояться.

— Насколько дальше? — практически вернул мне мои слова супруг, прижимаясь губами к виску.

— Насколько ты захочешь пойти, не причиняя мне боли.

— Никакой боли, жена моя, ни за что, — последнее, что услышала.

И, кажется, уже спустя всего минуту блаженных грез, подпрыгнула от грохочущего стука, наполнившего спальню.

— Предводитель! Скорее! — звал нервный мужской голос из-за двери.

За окном едва забрезжил рассвет, в комнате было серо, очертания предметов едва угадывались. Что за манера у местных постоянно ломится к нам, словно нарочно задавшись целью не давать толком побыть вдвоем?

Бора вскочил с постели, вернул одеяло на место, надежно прикрывая меня, торопливо натянул штаны и распахнул дверь.

— Что случилось? — грозно спросил он, и, вытянув шею, я смогла разглядеть перед ним давешнего хромого конюшего.

— Лошади… Беда с ними, — задыхаясь и, похоже, едва ли не плача, сказал анир. — Две вовсе пали, пять кобыл скинули жеребят, да и с остальными худо!

— За Готга уже послали? — отрывисто спросил мой муж, пока моя сонливость ускользала безвозвратно от осознания услышанного.