Книга Ты вернешься!, страница 73 – Галина Чередий

— Хочешь сказать, что ты за эти года к себе никого не подпускала?

Наша взгляды сцепились и я снова нутром почуял это: она сразу пожалела, что выпалила сгоряча, а во мне тут же эхом сожаление, что тоже не смолчал и полез в то, что пока между нами трогать не стоит — и так ведь все хрупко и зыбко.

— Я не буду говорить с тобой ни о чем таком. Рус, я тебе о сыне, моем и твоем, а ты …

— Стоп! Права! Не заводись и не заводи меня, Эрин. Прости, свыкнуться с мыслью о существовании у меня сына и внезапно проникнуться к нему чувствами и ответственностью не вышло. Дай мне на это немного времени и будь снисходительнее.

— Ты неисправим. — покачала Эрин головой. — Все должно быть по-твоему или никак. Я должна была принять твои планы и бросить все, что знала, должна теперь простить и забыть, должна смириться с тем, что быть нам вместе, должна дать время стать отцом. А что получаю взамен, Рус? В прошлом — изгнание и годы в одиночестве, без помощи и поддержки. Сейчас, когда появилась возможность вернуться и наладить прежнююжизнь, опять появляешься ты и желаешь все разрушить.

— Не разрушить, детка. Забрать тебя в ту жизнь, которую для нас за это время построил.

— Упрямый ты и наивный, выходит. Члены твоей стаи никогда не примут меня, даже согласись я, а Курта скорее умрут поголовно, чем позволят встать над ними обращенному приму.

— Да плевал я! Если кого-то что-то не устраивает, он может убираться к чертовой матери! — наплевав на все, я рванулся к ней и захватил-таки, сломив краткое и ненастоящее сопротивление, прижал к себе и выдохнул свой кайф и облегчение. Как же это хорошо, когда мы вот так, кожа к коже.

— Ты просто образец мудрого примовского правления. — пробормотала Эрин в мою грудь.

— Я все эти годы не правил, Эрин, а по большей части сражался. — ответил, зарываясь носом в волосы на ее макушке. — Но теперь могу и готов остановиться и моим единственным сражением останеться битва за тебя. — Невыносимо это. — шевельнулась она, упираясь все же в мою грудь ладонями. — Просто отведи меня к Эрику и дай нам поговорить наедине. Это все, чего хочу и о чем прошу прямо сейчас.

— Прямо сейчас наш сын явно не готов адекватно общаться конкретно с тобой, княжна моя. Поэтому ты останешься тут и осмотришься, а я сам схожу к мальчишке и попробую привести его в ум.

— Нет же! Он не станет тебя слушать! Он даже Георга не слушал, хотя считал его отцом.

Не описать с каким сожалением я оторвался от нее и отпустил, направляясь к шкафу за одеждой.

— Станет. В любом случае такого его обращения к тебе я больше допускать не намерен. А насчет этого Георга… у парня есть чуйка, видать, раз он этого засранца ни во что не ставит. Да и упрямство у него явно в меня. Поладим. В общем, будь тут как дома, потому что так и есть, а я скоро вернусь с хорошими новостями.

Не оглядываясь, потому что тогда не уйду уже, я рванул вниз по лестнице, натягивая на ходу футболку.

От дома рванул бегом, не желая терять и секунды лишнего времени, и жмурясь от ощущений от прохладной травы и сухой хвои под босыми ступнями.

— Рус! — окликнул меня вынырнувший из-за деревьев Васек на подходе к дому с подвалом, где держали … моего сына. Нужно к этому привыкать походу. — Ну что, мне приказать готовиться?

— К чему? — не понял я, неохотно притормаживая.