Книга Ты вернешься!, страница 72 – Галина Чередий

— В чем разбираться, Рус? Я узнала о своей беременности, сбежала к тебе, решившись отказаться от всего, чем жила и что знала, но застала тебя … как застала. За все эти годы из памяти моей это не стерлось и не перестало причинять меньше боли, так что я не верю, что смогу когда-то простить и забыть. Это во-первых. В моей жизни за это время многое изменилось и теперь главное существо для меня на белом свете — Эрик. Помимо этого, я официально в паре с Георгом, и настало наше с ним время руководить Курта. А то, что случилось только что…

— Ну давай, детка, мне прямо интересно какую уничижительную характеристику ты намерена придумать нашей страсти. — усмехнулся я, обнимая ее крепче, целуя в шею и ловя ответный трепетный отклик. — И ты вспоминала о гребаном Георге пять минут назад, кончая подо мной? Или о своих сто раз клятых Курта? Даже о сыне?

— Нет, не вспоминала! Но время для этих страстей прошло, Рус! Наш шанс быть вместе упущен тогда, хотя по здравому рассуждению я поняла, что его никогда и не было. Иллюзия.

— Хочешь я тебе сию же минуту докажу, что ни хрена не прошло?

— Нет!

Лишь слово, потому что все в ней: дыхание, пульс, язык тела, волна мгновенного отклика-аромата утверждало обратное.

— Не нужно пытаться мне лгать, любимая. И знаешь что? Может тогда и правда наши шансы на счастье были довольно зыбкими, но сейчас все по-другому. Я больше не тот голодранец Рус, новичок-обращенный, делавший первые шаги в мире хранимых Луной и мало что понимавший. Я — Дикий, перемолотивший со своей стаей столько ваших чистокровных ублюдков, что с обращенными наконец стали считаться. А еще у меня теперь есть все, чтобы мы просто могли жить вместе ни о чем не переживая и ни на кого не оглядываясь.

— А ты действительно ни капли не изменился и просто игнорируешь то, что не желает укладываться в твое планы. Да, ты — Дикий, могучий и сила, с которой все теперь считаются. Но ты — враг Курта. И ты … я не смогу забыть…

— Сможешь, Эрин! Тебе придется суметь выбросить это из своейголовы, потому что врозь мы уже не будем никогда.

— Память о твоей измене сожрет меня, пойми!

— Ни черта! Я не позволю этому случиться. Сотру эту грязную кляксу из твоей памяти сотнями ночей нашей любви, доказывая, что всегда был только твоим. Не было никогда нашего расставания, поняла? Не было этих лет, не было ничего у меня без тебя.

Эрин победила сама себя, к моему огромному сожалению, вырвалась из моего захвата и развернулась лицом к лицу, сверкая гневным взглядом.

— Ну почему ты такой?! Не работает так все, Рус! У меня были эти годы, была целая жизнь, в которой я сама растила нашего сына. Я не собираюсь делать вид, будто уснула в восемьдесят седьмом и проснулась только вчера.

— А другого варианта нет, детка. Нам нужно наладить нашу жизнь… — я потянулся к ней снова, желая вернуть туда, где ей и нужно быть всегда — в свои объятия, но княжна отступила и решительно мотнула головой, перебивая меня.

— Нет у меня никакой жизни с тобой. У меня есть сын в твоем подвале, избитый, израненный, в унизительных собачьих цепях. умирающий от жажды и голода! Да, я поддалась страсти, но это сиюминутное. Я пришла сюда за Эриком и ради него, а не для того, чтобы выбить себе место в твоей постели, которая, по слухам, и так никогда не пустует.