Книга Ты вернешься!, страница 35 – Галина Чередий

Снова это вечное — ты прима, Эрин, любой будет счастлив… Но я ведь еще и просто женщина, самка … Вот почему начала думать об этом сейчас? Раньше ведь делить себя между статусом и личностью в голову не приходило.

— Нет. Это я … считаю не слишком адекватным испытывать тягу к нему.

— Да кто же он такой, чтобы тебя мучили такие сомнения? Не человек же… — хохотнувший Гера осекся, нарвавшись на мой взгляд, выдавший с потрохами. — Э-э-м… Да уж… Хотя… Тогда и вовсе нет проблемы, Рин. Люди для нас — быстро приходящие в негодность партнеры. Слишком хрупкие, лишены нашей выносливости и ненасытности и так быстро стареют. Зачем себе что-то запрещать, испытывая проблемы с неутоленным влечением, если достаточно ему поддаться и вскоре утратить естественным путем из-за разочарования. Поверь мне, данное средство работает безотказно.

— У тебя были человеческие партнерши? — удивилась я.

— Рин, да у всех молодых самцов хранимых Луной они бывают! — рассмеялся Георг. — При наших-то аппетитах и стервозности самок своего вида это неизбежно. Никто просто об этом не распространяется, ведьподобные связи мимолетны и редко становятся чем-то запоминающимся. Вот поверь, совсем небольшое время спустя ты тоже с трудом сможешь вспомнить свои нынешние волнения насчет целесообразности связи с человеком.

Я усмехнулась недоверчиво. Что-то сомневаюсь, учитывая дикий трепет, который то и дело накрывал и окутывал меня подобно жаркому плотному одеялу, стоило позволить себе вспомнить о сексе с человеком. Рус. Его имя. Его запах, действовавший на меня подобно дурману весеннего гона. Его взгляд, пугающе голодный и греховный даже для меня, хранимой Луной. Его манера не прикасаться, нет — захватывать собой и для себя, беспардонно, будто не подозревая о возможности получить отказ или вовсе поплатиться жизнью за такую дерзость, хотя был предупрежден. И его свирепое обладание, то как он брал меня, неистово вливая в меня собственное вожделение и дикое удовольствие, как не смог ни разу ни один из моих прежних партнеров, и отчего меня выбросило в пространство наслаждения неизведанной мощи. Да, это было лишь краткое ошеломившее мгновенье, но после него весь мой прошлый секс и удовольствие от него будто выцвели, потеряв и намек на насыщенность и реальность.

Всю последнюю неделю я ничего не могла поделать с собой. День еще как-то переживала, а с наступлением ночи в голове словно начинал звучать тоскливый призывный вой, волочащий к своему источнику как на неразрывном канате. Я обращалась и бегала, бегала, стремясь избавиться от этого притяжения, но неизменно то и дело обнаруживала себя у границы проклятого пустыря. Отказывалась даже смотреть в сторону убогого логова моего случайного спасителя и любовника, но вид одинокой фигуры у окна жег и жег невыносимо мои глаза и разум. Он каждый раз был там. Ждал, как и прокричал в момент моего ухода. Стоял, сидел, смотрел в темноту, будто и не нуждался в пище и отдыхе.

А я бесилась, желая то рвануть к нему и глотку перегрызть за это мучительное, подчиняющее меня, МЕНЯ! притяжение, то в прыжке сбить на пол, обратиться и принять его в себя, сходу рухнув в лютое пламя, что подавляемое гудело внутри.

— А говоришь у тебя нет от меня тайн, — фыркнула и с легким упреком глянула на Георга, уже приняв решение.