Книга НИИ ядерной магии. Том 3, страница 252 – Анна Гращенко

Фима не успела ничего предпринять, поскольку Милицу пробудил тот единственный человек, что был на это способен: Океан вдруг пошевелился, улыбаясь во сне. Ведьма вздрогнула и, казалось, вцепилась в него ещё сильнее.

– Ай, мама, – захихикал мальчик, – задушишь.

Милица не ответила, но будто очнулась ото сна. Она ослабила хватку и погладила сына по щеке. С содроганием заметила, что ожоги на красивом детском личике уже стали совсем тёмными, почти как в тот момент, когда она видела его таким малышом в прошлый раз. Однако, судя по всему, волдыри и рытвины не причиняли ему боли.

Океан увернулся от ласки и в удивлении поглядел на остальных:

– Почему вы опять плачете? – спросил он, переводя взгляд от одного лица на другое. – Я вас чем-то обидел? Меня будут ругать?

Бажен ухмыльнулся и потрепал его по волосам:

– Нет, ни в коем случае.

– А что тогда… – Океан вдруг прервался на полуслове.

Его взгляд, напуганный и острый, был устремлён за спины родителей – туда, где пестрели одинаковые хрустальные лица. Мальчик издал глухой звук, будто кто-то ударил его в живот и выбил весь воздух из лёгких. Воспоминания об астрале обрушились на него все разом: годы в пустоте и одиночестве, невозможности найти свой путь, тоска и постоянная, бесконечная боль.

– Та тётя, – выдохнул он, указывая пальцем на нескончаемый хоровод из копий Хытр. – Она приходила к нам. Это… Это она! Я вспомнил!

В тот же миг ожоги разом стали реальными, и мальчик закричал. Боль пронзила всё маленькое тело от кончиков пальцев до каждого сустава.

– Дублия Животь! – в один голос выкрикнули Красиборс Фимой, и, к их счастью, раны Океана начали затягиваться, его крик утих, сам он обессилено обмяк в родительских объятиях, бормоча:

– Не пускайте эту тётю домой. Она злая.

Милица впервые за долгое время подала голос:

– Не впустим, не бойся. Спи, сынок. Спи.

Никто не хотел тревожить последние секунды их ласки, но тишина не продлилась долго. Раздался голос Романа:

– Крас, разреши мне стрелять!

– Что? – он хмуро поглядел на друга, не сразу поняв в чём дело. – Нет.

– Сними с меня клятву! – завопил тот. – Срочно!

– Иди ты к бесам!

– Крас! Она сейчас нападёт!

Фима видела, как неожиданно пропасти зрачков Красибора расширились от понимания. Он выкрикнул разрешение, снимавшее узы клятвы с Романа, а сам тут же вскочил на ноги, затравленно оглядываясь вокруг. Фима последовала его примеру, и через мгновение десятки копий Хытр, будто только и ожидая, когда на них обратят внимание, вдруг ринулись внутрь купола. Они изменялись на глазах: руки одних вытягивались и заострялись, становясь гигантскими лезвиями, из тел других вырастали длинные изогнутые шипы, готовые нанизывать на себя врагов. Одна из таких Хытр неслась на Бологовых: Бажен рефлекторно, почуяв опасность, накрыл собой жену и сына, но магические копья были такими длинными, что хрустальная фигура могла пронзить сразу всех троих.

Красибор в ужасе попытался прорваться через туман, что заволок его сознание, но уже понимал, что не успеет ничего сделать: опасность слишком близко, и она надвигается со всех сторон. Десятки фигур неслись к ним, готовые сметать всё на своём пути, и никакая магическая мощь не справится с таким численным перевесом. Он слышал, что Фима выкрикнула какое-то заклинание, и пару ближайших Хытр отбросило на несколько метров, но те сразу же вскочили на ноги и побежали к ним ещё быстрее. Было слишком поздно что-то предпринимать: за столько времени он не понял, что Хытр стояла за барьером добровольно, ей ничто не мешало преодолеть его. И теперь всё кончено – потому что он, Красибор, оказался слишком медленным.