Книга Измена и месть. Ты слишком ничтожна, жена!, страница 20 – Анна Кривенко

— Нам не нужна ваша помощь, миледи, — произнесла она гневно.

— Почему? — спросила я крайне спокойно.

— Потому что нам от вас ничего не нужно! — выпалила женщина и демонстративно отвернулась.

Я в очередной раз впала в ступор, но быстро вышла из него, после чего развернулась и молча покинула комнату.

Видит Бог, что-то здесь не так!

* * *

На следующий день после завтрака я решила выйти на улицу. Мне нужно было осмотреть сад и окружающую территорию поместья. Вдалеке виднелся сосновый лес. Хвойные деревья могли быть полезны: их смола часто использовалась в мазях. А ещё я хотела увидеть, как устроена жизнь в поместье.

Надев монастырский плащ, грубый, но теплый и надёжный, я беспрепятственно вышла во двор. Воздух был прохладным, пахло влажной землёй, дымом из печных труб и сыростью зимнего утра. Двор оживал: кто-то громко рубил дрова, слышались отрывистые голоса слуг, скрип колёс телеги. Я внимательно огляделась, заметив, что сад простирается далеко вперед.

Именно туда — вперед — я и направилась. Однако не успела дойти до края сада, как до меня донёсся отчаянный детский крик.

— Оставьте меня! Это мой щенок!

Я замерла. Голос звенел, полный отчаяния и ужаса. Повернув в сторону пустыря за садом, я поспешила на звук. Там, на утоптанной земле, покрытой подгнивающими листьями, я увидела группу крестьянских детей в теплых, залатанных шубах. Четверо мальчишек окружили худенького мальчика лет десяти, который стоял на коленях, прикрывая собой маленького, жалобно скулящего щенка. Щенок лежал на грязной мешковине и жалобно поджимал лапу.

— Отдай его! — выкрикнул один из мальчишек постарше, делая шаг вперёд.

Мальчик не двигался. Его плечи дрожали, лицо было перепачкано землёй, но он сжимал щенка, словно это была его последняя защита.

— Я сказал, отдай! Он всё равно сдохнет! — мальчишка толкнул ребёнка, заставив его рухнуть на землю.

Я не могла больше смотреть на это.

— Оставьтеего в покое! — мой голос прозвучал резко и властно.

Дети обернулись. Старший мальчик, нахмурив брови, ответил мне наглым взглядом. Его рот скривился в презрительной усмешке.

— Вы не наша хозяйка! — выплюнул он. — Вы поддельная!

Я смотрела на него спокойно, не показывая эмоций.

— А ты, значит, имеешь какие-то права судить, кто настоящая хозяйка, а кто нет? — произнесла я ровно, но твёрдо. — Не боишься последствий?

Он замялся, бросив взгляд на своих товарищей. Те отступили, растерянные и испуганные.

Я подошла к затравленному мальчику и помогла ему подняться.

— Всё хорошо, — сказала я, коснувшись его плеча.

Он вскинул на меня огромные, заплаканные глаза, полные страха и удивления.

Щенок жалобно взвизгнул, и я присела, чтобы его осмотреть. Лапа была повреждена, на боку — засохшая кровь. Я быстро достала из сумки чистую тряпицу и пучок трав. Еще с монастыря осталась привычка носить всё это с собой. Ведь не знаешь, когда на сучок наступишь или змею встретишь.

Тщательно размяв травы, я капнула на них масла из своих запасов, приложила на раненую лапу и замотала тряпицей.

Щенок ёрзал, но терпел.

Погладила щенка за ушком и отдала мальчику. Тот посмотрел на меня с глубокой благодарностью.

Оглянувшись, я поняла, что мы остались одни: хулиганы решили больше не спорить со мной. Ну и отлично! А что до реплики того настырного, то… скажем так, дети повторяют то, что слышат от взрослых…