Книга Измена и месть. Ты слишком ничтожна, жена!, страница 19 – Анна Кривенко

Вышла из кухни так же спокойно, как вошла. Спиной чувствовала на себе агрессивные взгляды всех присутствующих и продолжала недоумевать. От этого выправка становилась только чётче, а каждый шаг увереннее.

Когда вернулась в свою комнату и закрыла дверь, меня снова охватило странное чувство. Их враждебность была слишком острой, чтобы быть случайной. Я задумалась: что стоит за этим холодным презрением?

Я села у окна, глядя на серое небо, и знала: мне предстоит разобраться в том, что происходит. Но торопиться нельзя. Всё должно прийти в свое время…

А к управляющему я обязательносхожу и без одобрения слуг. Милосердие выше чужих предрассудков…

Комната управляющего оказалась тёмной и душной, с низким потолком, который давил на плечи. Единственное окно — узкое и грязное, почти не пропускало дневного света.

На грубой деревянной кровати лежал старик, сгорбленный и бледный.

Я шагнула вовнутрь, половицы предательски скрипнули под ногами, и мужчина открыл глаза. Тусклый свет его взгляда скользнул по мне, затем застыл, как будто он не до конца верил, что видит меня здесь.

— Простите за беспокойство, — сказала я, стараясь говорить ровным голосом. — Нила сказала, что вам плохо. Я пришла помочь.

Он с трудом приподнялся на локтях, но тут же закашлялся, и я быстро сделала несколько шагов к кровати. Его дыхание было прерывистым, лицо серым, глаза впалые, с глубокими тенями.

— Вы… госпожа? — прохрипел он, едва ворочая языком.

Я кивнула, вытаскивая из своей сумки пучок трав.

— Лекарь уже приходил?

— Да, — с трудом выдавил он. — Сказал… уже поздно.

Я посмотрела на него внимательнее. Тяжёлое дыхание, дрожащие руки, сухая кожа — всё указывало на глубокое истощение организма. Я отложила сумку и повернулась к керосиновой печке, стоявшей у стены. Она покрылась слоем пыли, но всё ещё могла работать.

Я нашла старую железную кружку и начала готовить отвар. Крапива, шиповник, немного корня одуванчика — всё это быстро превратилось в ароматное лекарство, пахнущее горечью и свежей зеленью. Затем я вынула из сумки маленький флакон. Внутри переливалась густая жидкость золотистого цвета. Это был эликсир, который мы готовили в монастыре из сердцевины лунного камня и пыльцы ландыша. Его давали умирающим, чтобы поддержать их жизнь, когда силы были на исходе.

Добавив несколько капель в отвар, я подошла к старику.

— Выпейте это, — сказала я, помогая ему подняться. Его руки дрожали. Он сделал один глоток, затем второй. На лице появилась слабая тень удивления, затем лёгкая улыбка.

— Кажется… легче дышать, — пробормотал он.

Я позволила себе улыбнуться.

— Это только начало, — ответила я. — Вам нужно восстановить силы. Завтра я принесу ещё.

Вдруг дверь за моей спиной открылась.

Я обернулась. На пороге стояла женщина, крепко сбитая, с глубокими морщинами на лице. Её глаза, сначала расширенные от удивления, быстро сузились, наполняясь напряжённым гневом.

— Что вы здесь делаете? — её голос был низким, срывающимся, словно она едва сдерживалась, чтобы не накричать.

Я расправила плечи, сохраняя спокойствие.

— Я пришла помочь вашему мужу, — ответила я ровно, глядя ей прямо в глаза.

Её рот сжался в тонкую линию. Она шагнула вперёд, почти заслонив меня своим телом от старика, который смотрел на неё с тревогой.