Книга Крепостная, страница 74 – Марьяна Брай

— А кто их знает…

— Так… значит… кто-то из своих дверь-то раскрыл? Кто-то свой приготовил ее для энтого лиходея?

— Да, но правду я только тебе сказала, потому что доверяю. Не болтливая ты. Придержи язык за зубами, голубушка.

Нюра поклялась перед иконой, что сдержит слово и Фирса заставит за всем присмотреть. Закроют все продукты и головой будет ручаться. А за столом, пока барин не поест, глаз от еды не отведет… А еще лучше: отдельно ему будет в тарелку в кухне накладывать.

На улицу я вышла в полную тишину. Дом угомонился. Петр и его соучастница даже не вышли из комнат. Неужто мой крик их не разбудил? Даже их служки высыпали в гостиную, но Петр моментально отправил их обратно.

Все оказалось куда серьезнее, чем я представляла себе. Да только барину глаза на правду я вряд ли открою. Он ведь даже сыновью грешную жизнь простил и согласился жить с ним под одной крышей. От соседей отмахнулся. Хоть и подшучивал над сыном и его пассией, а на деле признавал ведь, что слабохарактерный. Коли признает, что это подруга сына, а тем более сам сын, моментально ослабнет.

Добрые люди сердце всегда имеют слабое. Это я замечала, многие годы проработав в больнице. Даже Верочкин муж, врач с большой буквы, подтверждал моидогадки. Добрые и честные люди боятся других ранить, все в себе держат, а сердце не выдерживает. Осип точно такой вот! Хорохорится, а переживает сильно. Оттого и спину перекашивает. Все в нашем организме сложно связано и все оставляет след. Порой вот такой нехороший.

Весь следующий день в доме царил такой мир и благоденствие, что мне иногда казалось — это совсем другой дом. Осип вышел только к обеду. Я тоже. Утром я пряталась в домике-кухне, помогая, а больше делая вид, что помогаю Нюре. И была рада, что никто меня не потерял.

На ужин все вышли нарядные. Включая Осипа. И что-то интуиция мне подсказывало, что никто не договаривался.

— Как твое здоровье, батюшка? – наконец произнес первые слова за весь день Петр.

— Могло быть и лучше, - не отрывая глаз от газеты, ответил Осип.

— Плохое настроение? – Петр был даже удивлен, и я подумала, что он, стервец, прекрасно притворяется!

— Да, как ни странно, - теперь барин смотрел то на Петра, то на его спутницу.

За ней я наблюдала во время обеда и сейчас. Она вела себя как прежде, и ни взглядом, ни движением не выдавала себя. «Железная выдержка. Коли впервые бы такой финт выкинула, сейчас бы сидела, воды в рот набравши и от каждого слова вздрагивая. Видать, опытная тварюга» - подумала я.

— Надя, завтра с Клеренс по лавкам проедешься: нужно прикупить кое-чего, - снова спокойно, как никогда, заявил Петр.

— Нет, Надя завтра со мной в мастерскую поедет. Весь день мне нужна будет, - барин перебил сына моментально, на дав закончить.

— С каких это пор она с тобой ездит? Фирса тебе мало? – Петру не понравилось, что отец оспорил его приказ.

— С тех самых, когда матушка твоя померла. А ты, к слову, даже не знаешь, где она похоронена, - Осип снова окинул взглядом обоих дармоедов. Видимо, тоже, как и я, понимал, что ветер этот ночной дул с их стороны.

— Ма шер…? – Клеренс сделала вид, что не уловила сути беседы и обратилась к Петру.

— Все в порядке, милая. Завтра я сам составлю тебе компанию! – претензия в голосе Петра звучала все сильнее, а я все больше убеждалась, что он не в курсе ночных событий. Но как можно спать при таком грохоте?