Книга Крепостная, страница 73 – Марьяна Брай

— Это что же значит… в своем доме я теперь спокойно спать не могу? – прошептал он. – Неужто сын родной с этой…. Да нет, не может быть, Надя. Спать иди, завтра еще поговорим. Предупреди девок, чтоб молчали, а я с Фирсом сам договорюсь. Утром встанем как ни в чем не бывало! – приказал Осип и указал мне на дверь.

Глаша как раз принесла чай, и я ее вытащила сразу за собой в коридор.

— Это чего, значица, Надя? Значица, нас всех жизни лишить хотели? – она так сильно схватила меня за руку, что я айкнула.

— Идем ко мне в комнату, - я затащила ее к себе и усадила на кровать, - Нюре сказала?

— Конечно! У нас тут по дому лихие люди шныряют, а мы спим, рот раззявив. Убивцы сначала барина бы закололи, а потом нас всех, как кур! – она снова начинала качать головой, а это значило только одно: сейчас она начнет выть, как над покойником.

— Молчи! – прикрикнула я. - Сиди тут, я до Нюры сбегаю пока. Носа не высовывай!

Я накинула на халат Глашину протертую до блеска короткую шубейку и, забыв про платок, выбежала на улицу. В кухне метался по окну еле заметный свет свечи.

— Аннушка, это я, - тихо сказала я от входа. И потом увидела Нюру. Она сидела на лавке у печи и пялилась на меня, как на черта.

— Убивцы в усадьбе? Много их? – прошептала она.

— Никого нет. Один лихой человек залез да пошумел маленько. Барин велел не говорить об этом никому. Ничего не случилось. Глаша наша - ума палата: навыдумывала и перепугала всех. Налей горячего чего-нить, если есть.

— Есть. Ладно угли в печи теплились: быстро барину отвара сделала. Там есть ишшо в чайнике, - она мотнула рукой в сторону печи, и я сама прошла туда, куда она раньше никого не допускала.

— Ты поняла меня? Барин просил всех молчать.

— Поняла, да не поняла, Надюша, - она, наконец, встала и заходила из угла в угол. Терялась на пару секунд за печью, потом выходила и смотрела на меня, как на человека, пытающегося что-то важное укрыть от нее.

— Барина хотел задушить. Подушкой. Пролезли через двери в северном крыле. Двери кто-то до этого открыл. Фирс говорит, что заколочены были. И петли смазали ночью недавно, - я рассказала всю правду, потому что повариха, в отличие от Глаши, не была болтлива. А не расскажи я ей правды, разобиделась бы за недоверие.

— Выходит, ты его спужнула?

— Я. Барин успел столик уронить, что у кровати его стоит. Он на одной ножке: только качни - и он бузнется с громким шумом. Вот я этот грохот и услышала. Бузнула я, значит, убивца коробкой деревянной. Он обмяк, а от моего крика тут же очухался и убёг. Коли бы я молчала, сейчас бы имели на руках душегуба, - дополнила я свой рассказ.

— Выходит, ты не спужнула, а барина от смерти спасла! – Нюра посмотрела на меня, как на героя, походила еще туда-сюда и присела рядом на скамью.

— Нюра, ты больно никому ничего не говори, но за кухней теперь следи пуще прежнего. От подполья замок есть?

— Есть! Да только кому туда придет на ум лезти? Там ведь овощи одни, масло, да так, по мелочи: капуста, огурцы солёные, яблоки моченые…

— Всю еду под замок, колодец под замок.

— Дык ведь зимой из реки воду берем. Чистейшая! Пароходы-т не ходють!

— Все равно. С Фирсом все сами обустройте, чтоб народ не знал. Кухню и все продукты закрывай. Мясо на улице не оставляй!

— Батюшки-и! – Нюра вылупила на меня глаза. - Неужто думаешь, что отравить вздумают?