Книга Крепостная, страница 144 – Марьяна Брай

— Вот он, Герман Петрович Митрошин! Принимайтя! Ни разу в бане не заорал. Это он только дома дедов голос как распознал, так и велел к нему нести! – заявила Нюра.

Герман занял все мысли и время деда. Мой медленный и аккуратный рассказ о Кларе я начала после того, как передала Осипу письмо Евгения. Он читал с серьезным выражением лица, молча. Но кряхтение Германа, словно аппарат искусственного дыхания, поддерживало в нем силы и желание жить.

Домашние переглядывались, то и дело качая головами и глядя на мальчика, перенесшего столько, что он сам даже не представляет.

— Забыть надобно о ней все, что знали. Няньку ему взять, чтоб растила. И сам буду смотреть за ним во все глаза, - дослушав рассказ о непутевой Марусе Щукиной, заявил Осип. - А коли появится здесь — гнать со двора, из города гнать!

— Никаких нянек не надобно. Мы сами его будем лелеять, как своего! – заявила Нюра.

— Фирс сказал, что свататься через неделю пойдет. Вам своих пора заводить! – окоротил ее Осип.

— Как есть пора, Аннушка, Осип Германыч сказал, что самолично пойдет сватать тебя. Пиши сестре с мужем, пусть едут. Обвенчаемся на следующей неделе, - коротко и без лишних эмоций заявил Фирс.

Раскрасневшаяся Нюрка зыркнула на Фирса и расплакалась от счастья.

Вечером до этого было принято решение перевести меня жить в комнату Домны, которая моментально перестала быть неким местом памяти и закрытой территорией. Там меняли шторы на светлые, перестилали ковер на полу, двигали кровать так, чтобы поставить люльку. Тут же подвесили к потолку зыбку на громаднойпружине.

Во всей этой новизне я на время отвлеклась от своих мыслей, которые перекатывала в голове, как бусины всю дорогу по пути в Верхнеуральск.

Ночевали мы с Германом вдвоем в новой комнате, ставшей после перестановки совсем не той, которую я знала. А Нюра, переехавшая в мою комнатушку, кидалась к нам в комнату сразу, как слышала кряхтение младенца.

Что творилось дома в ближайшие два дня, не описать. Я, зная, что домашние справятся, а Лидия лучше меня влияет на барина в эмоциональном плане, с раннего утра поехала с девочками в мастерскую.

Николашка, увидав меня с девушками у ворот, выбежал из мастерской и принялся наперебой делиться всеми новостями и случаями, произошедшими за последнее время. Оказалось, что он успел сделать на стенах новые полки для заготовок, и теперь на полу не стояло ничего лишнего. Кроме этого, я не увидела старых болванок ваз и кружек, которые Осип продал, дав понять покупателю, что пока этим заниматься не станет.

— Барыня, а коли вы вернулись, Авдотья с сестрицей более ходить не станут? У их ить вон как хорошо получаетси! Гляньте? – осторожно начал выпытывать он.

— Барыней меня кликать прекращай! Какая я барыня? Еще раз услышу – разобижусь. А девушки теперь у нас работают. До весны точно здесь пробудут, а там как пожелают! – уведомила я распереживавшегося работника.

— Он за Дуняшей ухлестывает. Да так, что шагу сделать не дает, - ввела меня в курс дела вторая сестра.

Когда эта парочка задержалась на пороге, наш «Ромео» принялся помогать Дуне с курткой.

— Хорошо ведь, Анечка. Дело молодое. Глядишь и сложится пара. И дело общее у них! – радостно прошептала я в ответ. – А он-то ей мил?

— Конечно, она виду только не подает. А так да, изменилась она.