Книга Крепостная, страница 147 – Марьяна Брай

В начале ноября мы развезли наши шкатулки с одним единственным сюжетом миниатюр по лавкам купцов и крупных торгашей. Но в первую очередь я завезла из в магазин в Троицке.

Сама съездила в Оренбург и выбрала там несколько крупных лавок. На пробу отправила в один неприметный магазин в Петербурге, как-то связанный со знакомыми Лидии. Все это решилось одной перепиской.

К середине ноября о наших шкатулках заговорили. Начали появляться плохонькие подделки, но любой моментально понимал, что это совсем не оригинал. А к концу месяца, когда мы отправили по тем же точкам шкатулки со второй миниатюрой, слухи о нашей мастерской достигли Петербурга со всей громкостью. И, как я и планировала, стали дорогими модными безделушками. О них говорили, спорили и гадали, что будет изображено на следующих шкатулках

Мы расширяли мастерскую, делая в ней несколько отдельных комнат, чтобы каждый очередной этап происходил в следующей. Осип обучал еще двоих мастеров, занимался покупкой краски и лаков. Мне нравилось, что он не отходит от дел полностью.

Поставщик краски и лаков сильно снизил нам цены, потому что уже знал, что мы делаем и сколько это стоит. За это мы просто не скрывали, где берем материалы.

А я тайком от всех переписывалась с Евгением! Каждые пару-тройку дней, как только почта приходила к нам в городок, мне несли не меньше трех конвертов. Евгений писал мне каждый день. Рассказывал о делах, о простых бытовых мелочах, о планах. И расспрашивало том, как у меня продвигаются дела.

Я писала, когда было время, когда вдруг среди шумного вечернего застолья в гостиной мне становилось одиноко.

И наступил день, когда Глафира прибежала в мастерскую с новостью:

— Там этот… твой… ну, который с раной во всю шею… приехал и Петрушку нашего привез. С дохтаром вместе! А Петрушка чумной, будто по голове ударили, - тараторила Глашка.

А я чувствовала, как внутри меня растет радость. Ширится, превращается из неуверенной надежды в зыбкое счастье.

— Барин велел тебя в усадьбу звать. Нюра ужин пораньше ставит. Они пока там кофием балуваются. Испробывала я: зараза такая, хуже лекарства. Не пробывай даже, - пока я собиралась, подруга рассказывала обо всех деталях пропущенного мной момента приезда и расположения гостей.

Перед домом стояла карета семьи Рушанских. Пара мужиков делились сплетнями, а бабы с детьми подтягивались посмотреть: правда ли молодой барин такой дурак, каким его описали видевшие мужики.

В гостиной, как всегда, всех развлекала Лидия. Ее звонкий голосок перемежался тихим голосом Осипа. Когда я вошла, поняла, что ищу глазами Евгения.

Он встал и пошел мне навстречу. Поцеловал мою ладонь, поклонился и посмотрел в глаза так, словно между нами существовала тайна и не было этих долгих месяцев разлуки.

Петр разговаривал с Владимиром, тем самым доктором, которого мы все знали.

Для меня нахождение рядом Евгения и Петра было не просто странно, а даже противоестественно. Двое мужчин, враждующих еще со времен университета, и та история между ними, когда Петр так сильно навредил однокурснику, словно отошли на задний план.

— Это Надежда, матушкина помощница, - представил меня довольно странным образом Осип и подмигнул, когда Петр перевел взгляд с отца на меня.

— Добро пожаловать домой, Петр Осипович, - стараясь не выказывать к нему истинного своего отношения, ответила я. Он встал, подошел ко мне и повторил все то же, что сделал недавно Евгений. Я слышала, как мой друг, стоящий в этот момент за моей спиной, откашлялся.