Книга Покровитель для Ангела. Собственность бандита, страница 52 – Екатерина Ромеро

– Болит?

– Уже нет.

Боже, как он смотрит. С какой-то страшной тоской, мрачный весь становится. Угрюмый.

– Не смотри… не надо. Там не очень…

Вздрагиваю, когда Миша проводит по шраму пальцами, едва касаясь, а после наклоняется и целует меня в ключицу чуть выше него.

– Лучше бы я сдох, Ангел, чем видел твои шрамы. После меня, – говорит так страшно, а после берет меня за руку, помогает встать.

– Что ты делаешь?

– Хочу посмотреть на тебя, – коротко и уверенно, а у меня страх мгновенно разливается по венам.

– Не надо… я не думаю, что…

– Позволь, – настаивает и медленно снимает с меня майку, а после опускает мои трусики, повернув к себе спиной. Я же вся трепещу. Я видела в зеркале шрамы, которые остались от металлической пряжки его ремня.

Их не зашивали, но остались грубые рубцы. Особенно заметны на попе, парочка есть на бедрах.

Сглатываю, стою перед Михаилом спиной и слышу, как он дышит тяжело, стоя сзади. Конечно, он все увидел в свете огня, а мне стыдно становится и неловко.

Медленно оборачиваюсь и поднимаю на Мишу взгляд. Его глаза стали почти черными, опасно бликуют в пламени камина.

– Миша… я стала уродливой с этими шрамами для тебя?

Прикрываюсь руками, прижимаю майку к себе, трусики уже натянула. Стыдно перед ним до чертиков, хоть у нас уже была близость. Первая прекрасная, а вторая адская, такая болезненная, после которой я едва не умерла под ним.

Один рывок, и Бакиров сдергивает покрывало с дивана, набрасывает мне его на плечи, укутывая в него, как в кокон.

– Ничто тебя не испортит для меня. Ничто, Ангел! – чеканит строго, и я смелею. Это придает мне уверенности, и конечно, я понимаю, что тоже должна шаг сделать, а не только он.

Провожу пальцами по крепкой груди Бакирова, вдыхаю его запах. Пьянею. Опускаю руку чуть ниже, скольжу по стальному прессу еще и еще ниже. До самого ремня дохожу.

– Стой, ненадо. – Быстро перехватывает мою руку, сжимает своей большой лапой. Сильно.– Ты еще не готова. У тебя руки дрожат.

Поднимаю голову. Кажется, краснею. Щеки горят.

– Я скучала по тебе, Михаил. По всему тебе.

– Назад пути не будет! Как бы ни просила, Ангел, я не остановлюсь.

Смотрю на суровое лицо Михаила, сглатываю, понимая, что простила и люблю. Несмотря ни на что. Так сильно, что жизнь готова была за него отдать. За него одного лишь, и я бы сделала это еще раз, не задумываясь.

– Не останавливайся.

***

Если это грех, то я грешница. Становлюсь ею, как только Миша поддевает мой подбородок пальцами и впивается в мои губы горьким укусом-поцелуем. Я сама этого хочу. Стереть боль, получить от него ласку, стать его снова.

Осторожно касаюсь в ответ его теплой кожи. Плечи, грудь, торс. Кажется, еще чуть-чуть – и я сгорю, сгорим вместе, но нет, мы просто пылаем, прощаем друг друга, ласкаем и миримся в этой тишине.

Михаил забирает у меня майку, откладывает ее в сторону, касается моей голой груди, обхватывая нежные полушария, чуть сжимая, задевая вершины сосков большим пальцем, тем самым вызывая у меня судорожный вдох.

Сглатываю, тоже касаюсь его груди, царапаясь о жесткие черные волосы. Приятно. Мне нравится, даже очень. Мы стоим у дивана, напротив горящего камина в гостиной. Вокруг полутьма, за окном льет ливень, дрова приятно похрустывают, и я стою босая на прохладном полу.

Миша тянется к дивану и берет какой-то пушистый плед, похожий на шкуру, расстилает его прямо на пол очень близко к камину.