Книга Покровитель для Ангела. Собственность бандита, страница 38 – Екатерина Ромеро

– Чего ты не спишь?

– Не могу уснуть.

– Почему?

«Потому что я здесь как в тюрьме», – думается мне, но я не язвлю.

– Я видела документы на поступление. Не знаю, как ты это сделал, уже давно прошел вступительный период, спасибо.

– Не за что. Что-то еще?

Смелею, подхожу к Михаилу ближе. Я уже сто раз пожалела, что сегодня к Шахову в клуб пошла. Это было неправильно, это было некрасиво, да еще и Пашу подставила. Становлюсь напротив него и только тогда вижу, что Михаил сидит в полностью расстегнутой рубашке и штанах. Его торс открыт, опасно красив, такой мужественный и крепкий.

– Да, я хотела сказать, что мне стыдно за то, что я пошла в клуб к Шаху. Я не должна была обманывать тебя. Прости.

– Проехали, – чеканит мрачно, а после берет меня за руку, сжимает своей лапой, тогда как я даже пошевелиться не могу. Мне страшно и еще как-то… я скучала по его прикосновениям. Безумно.

Михаил сильнее сжимает мои пальцы, начинает тяжело дышать, и я резко вырываю свою руку из его ладони. Волна страха разливается по спине. Он опасен. Для меня.

– Не надо…

– Стой. Не убегай. Все, не трогаю. Побудь здесь, если хочешь.

Михаил выставляет руки в успокаивающем жесте, а я сглатываю. Какой-то дикий торнадо плещется во мне. Страх и опасение, ожидание боли и одновременно с этим безумное желание коснуться его самой.

Сажусь рядом с ним. Забираюсь на диван с ногами, машинально обхватывая колени руками, потому что взгляд Бакирова темнеет, но уходить я не хочу. Сейчас ночь, очень тихо, и почему-то я хочу побыть с ним рядом. Как бы я ни боялась теперь Михаила, как бы ни обижалась, с ним я чувствую себя в безопасности. Он сможет меня защитить от всех, кроме самого себя.

– Михаил, расскажи о себе что-то, – шепчу одними губами. Смелею и сама касаюсь его ладони. Одними подушечками пальцев, но все равно это безумно приятно. Бакиров сидит, облокотившись крепкими руками на колени, смотритвдаль, и я вижу его строгий профиль, четко очерченные губы, напряженные брови, прямой нос, блестящие карие глаза с черными ресницами и грубые скулы. «Он безумно красив, – проносится в мыслях, – просто невероятно мужественный».

Я так сильно соскучилась по его прикосновениям, изголодалась, истосковалась, что просто теперь не хочу убирать свою руку. Провожу по его грубой коже, задеваю намотанные на ладонь острые четки, царапаясь об них. Боже, это, наверное, очень больно, а Михаил носит их постоянно.

– Что ты хочешь узнать?

Михаил сплетает наши пальцы, я касаюсь его ладони, которая вся покрыта синеватыми татуировками. Раньше они меня пугали, а сейчас… тоже пугают, но уже меньше.

– Ты давно куришь?

– С двенадцати.

– А твои тату… давно они у тебя? – Осторожно провожу подушечками пальцев по его татуированной ладони. Кожа грубоватая, длинные крупные пальцы, ладони большие, смуглые, так не похожи на мои.

– В тринадцать лет первое. Тоха набивал. Это.

Показывает на крест на запястье правой руки, и я осторожно провожу по нему пальцами, а после скольжу по его руке вверх до локтя, по извилистой сетке вен, и почему-то дрожь вперемешку с теплом разливается по телу.

Бакиров красив… мамочка, какой же он красивый и опасный. Хищник, а хищники всегда красивы. Им нужно заманивать жертву в свои лапы.

– Толик? Он умеет?

Михаил коротко усмехается, так красиво и заразительно, опасно.