Книга Эхо древних звёзд, страница 67 – Charmonium

— Зона контакта между двумя нейронами, через которую передаётся сигнал, — сказал он, и его голос был теперьниже, почти шёпотом. — Электричество. Химия. Информация.

— А если я скажу, что это поцелуй? — прошептала она. — Между людьми. Не телами. А мыслями. Мысли, которые касаются друг друга. Как два электрода, которые готовы замкнуть цепь.

Юноша кивнул.

— Тогда мы сейчас внутри синапса.

— Мы давно там.

Их руки всё ещё были на теле друг друга. Но никто не убрал их. Никто не отступил. Они были слишком глубоко в этом. В этом странном, грязном, прекрасном моменте.

— А теперь мой вопрос, — сказал Лео. — Что такое любовь?

Она замерла. На долю секунды. Но достаточно, чтобы он заметил. Даже в полумраке зала.

— Это не по программе, — улыбнулась девушка, но голос её дрогнул.

— Всё равно хочу знать.

Она улыбнулась. Но не сразу. Сначала Лира сделала паузу. Как будто вопрос был слишком большим, чтобы ответить сразу.

— Любовь — это когда ты можешь позволить кому-то причинять тебе боль, и всё равно хочешь быть рядом, — прошептала она. — Когда ты знаешь, что он может сломать тебя, но всё равно даёшь ему ключи... От всех своих дверей. Даже от тех, которые ты никогда никому не открывала.

Его палец скользнул выше. Лео не останавливался. Он не хотел останавливаться.

— А ты? — спросила она. — Что для тебя любовь?

Лео не ответил сразу. Он никогда не отвечал быстро, когда дело касалось чувств. Юноша думал, взвешивал каждое слово, как будто оно могло ранить или спасти.

— Это когда ты боишься потерять человека больше, чем самого себя, — сказал он наконец. — Когда ты понимаешь, что без него мир становится слишком тихим.

Лира кивнула. Медленно. Почти торжественно.

— Тогда почему ты не целуешь меня прямо сейчас?

Он не ответил. Только положил руку ей на затылок. Притянул к себе. Поцеловал. Не сильно. Не грубо. Но с такой силой, что казалось, он пытался вдохнуть её внутрь. Проглотить. Сделать частью себя.

Когда Лео отстранился, она улыбнулась.

— Я правильно ответила?

— Ты всегда отвечаешь правильно, — сказал он, глядя на неё.

— Я люблю тебя, — сказала Лира тихо. Почти шёпотом. Так, что никто, кроме него, не услышал.

Лео кивнул. Не ответил. Просто кивнул. Потому что иногда слова становятся слишком тяжёлыми, чтобы их произносить вслух.

Вокруг них студенты всё ещё зубрили формулы. Кто-то нервно переспрашивал соседа. Кто-то уже начал паниковать. Кто-то плакал над конспектами.

Но Лира и Лео были вне всего этого. Они находилисьв своём собственном мирке.

Вечером Лео лежал, уткнувшись лицом в подушку, которую Лира, наверное, специально выбрала — самую мягкую, самую тёплую. Он чувствовал её пальцы в своих волосах, как будто она расчёсывает не пряди, а мысли. Медленно, почти раздражающе, но при этом слишком приятно, чтобы жаловаться.

— Ты готов? — спросила она, не открывая глаз, просто продолжая гладить его.

— Я всегда готов, — ответил он, но голос был тяжёлый, сухой, как бумага после дождя.

— Не ко всему, — рассмеялась она.

Он перевернулся на спину, посмотрел в потолок, где мерцали тени от света за окном. Общий зал напоминал заброшенный театр перед закрытием занавеса. Все ушли. Остались только актёры, которые ещё не решились снять грим.

— Завтра экзамен по ксенобиологии, — сказал Лео. — Вторичная структура белка. Митохондрии и их функции. Плюс всё, что связано с эволюцией.