Книга Двор Ледяных Сердец, страница 126 – Элис Нокс

Надежда вспыхнула в груди – слабая, хрупкая, но живая.

– Тогда это же прекрасно! – Я вскочила со стула. – Это же выход! Пойдём к ней прямо сейчас! Попросимразрешения! Объясним ситуацию! Она же королева, она поймёт, она…

– Стой.

Одно слово. Тихое. Жёсткое. Окончательное.

Лис поднял руку, останавливая меня.

Я замерла, глядя на него, не понимая, почему он не радуется, почему лицо стало ещё мрачнее.

– Ты не понимаешь, – сказал он тихо, встречая мой взгляд. – Леди Шипов – это не… она не обычная королева. Не та, к кому можно прийти, попросить о помощи и получить её из доброты сердца или из сострадания.

Он шагнул ближе, и в янтарных глазах плескалось что-то тёмное, пугающее.

– Она не делает ничего просто так. Никогда. Ни для кого, ни при каких обстоятельствах. Даже дышать в её присутствии – уже сделка, уже долг. Каждое слово, каждый жест, каждый взгляд – всё имеет цену в её мире. Всё.

Он провёл рукой по лицу, и я увидела, как дрожат пальцы.

– Если мы придём к ней. Если попросим разрешения пройти через её земли к тайному проходу… – Он замолчал, сглотнул. – Она потребует плату. Цену. Какую – я не знаю заранее, никто не знает. Она назначает её сама, по своему усмотрению, по своей прихоти. Но она будет. И высокая. Очень, очень высокая.

– Какую? – спросила я, чувствуя, как холодок пробегает по спине. – Что она может попросить?

Лис усмехнулся горько, без капли веселья, с какой-то безнадёжной обречённостью.

– Всё, что захочет, – ответил он, голос стал глуше, тише. – Годы твоей жизни – пять, десять, двадцать лет, отрезанные от твоего срока, отданные ей. Воспоминания – самые драгоценные, те, что делают тебя тобой, о семье, о доме, о любимых людях. Имя – твоё настоящее имя, что даст ей власть над тобой абсолютную, полную, безоговорочную. Обещание служить – год, пять лет, десять, пятьдесят. Часть души, оторванную и запечатанную в артефакте. Первенца, если когда-нибудь родишь. Способность любить. Способность плакать. Что угодно, Элиза. Буквально что угодно, что имеет для тебя ценность.

Он шагнул ещё ближе, положил руки мне на плечи – не больно, но крепко.

– И ты не сможешь отказаться, если придёшь к ней с просьбой. Не сможешь сказать нет, когда она назовёт цену. – Голос стал жёстче, почти злым. – Потому что отказ от её условий после того, как попросил о помощи – это оскорбление. Смертельное оскорбление. А оскорблять Леди Шипов в её собственном дворце, на её землях, в её власти… – Он замолчал, покачал головой. – Никто не выходил живымпосле этого, Элиза. Никто. Даже короли не рискуют.

Я стояла, переваривая услышанное, чувствуя, как надежда медленно гаснет, сменяясь холодным, липким страхом.

– Но… но выбора всё равно нет, правда? – прошептала я, глядя ему в глаза.

Лис смотрел на меня долго, изучающе, что-то ища в моём лице.

Потом медленно, обречённо кивнул.

– По сути – да, – ответил он. – Но…

Он замолчал, отвернулся, прошёлся по комнате, явно борясь с чем-то внутри.

– Но? – повторила я, цепляясь за это слово. – Лис, если есть ещё что-то, скажи. Пожалуйста.

Он остановился у окна, оперся о подоконник, склонив голову.

– Есть… лазейка, – сказал он наконец, голос стал тише, осторожнее. – Одна. Теоретически.

Я вскочила, шагнула к нему.

– Какая?

Он обернулся, посмотрел на меня, и в янтарных глазах читалось сомнение.