Книга Тихая пристань, страница 21 – Анна Рогачева

Она взяла несколько лоскутов и стала вышивать на них одинаковые простые узоры — волнистые линии, символизирующие воду. Но вкладывала в них разное: в один — спокойствие и умиротворение, в другой — тревогу, в третий — радость.

И наблюдала.

Тот лоскут, что был вышит с чувством покоя, будто излучал едва уловимое тепло. Петька, проходя мимо, как-то раз сказал: «Мама, а от тебя тут так хорошо пахнет, как летом у реки». Лоскут, наполненный тревогой, дети инстинктивно обходили стороной. Магия не светилась в темноте, но она ощущалась. Она вплетала себя в саму ткань бытия, меняя его запах, его атмосферу.

Как-то раз Акулина, зайдя в избу, остановилась на пороге и глубоко вдохнула.

— У вас тут, голубка, воздух другой стал, — заметила она, пристально глядя на Арину. — Чистый. Словно после грозы. Это ты так?

Арина только кивнула. Объяснять было не нужно. Акулина понималаи без слов.

Иван заходил редко, и каждый его визит был похож на внезапный порыв бурного ветра. Он мог молча поесть и уйти, мог что-то пробурчать про работу в поле, мог с ненавистью посмотреть на Арину и выместить злость на случайно подвернувшейся кошке. Но прежней, всесокрушающей ярости в нем уже не было. Он словно чувствовал новую, незримую границу, которую не решался переступить. Возможно, его останавливало растущее уважение соседей к Арине, возможно — суеверный страх перед Матреной, а может, тот самый «воздух», что царил в избе, действовал и на него, усмиряя его дикий нрав.

Однажды, ближе к вечеру, Петька, дежуривший у окна, вдруг встрепенулся.

— Мам! Идет! Тетя Акулина и… и та самая бабка! Та, что в лесу живет!

Арина сердцем ушла в пятки. Матрена. Она шла сама.

Женщины вошли вместе. Акулина — с охапкой свежего сена для подстилки, Матрена — неслышно, как тень. Ее острый взгляд сразу нашел Арину.

— Ну, здравствуй, хвороба, — проскрипела она, садясь на лавку без приглашения. — Слышу, не только шитьем, но и иным мастерством обзавелась. Воздух в избе менять научилась.

— Здравствуй, Матрена, — тихо ответила Арина, чувствуя, как под этим взглядом ей становится и жарко, и холодно одновременно.

Старуха вытащила из корзинки тот самый лоскут, на котором Арина вышивала «воду» с чувством покоя.

— Это твоя работа?

— Моя.

Матрена кивнула, поворачивая лоскут в своих корявых пальцах.

— Сила в тебе есть. Тихая. Как вода в роднике. Но и вода может и напоить, и утопить. — Она отложила лоскут и пристально посмотрела на Арину. — Тот, кто приходил… Леонид. Он не отступился. Он ждет. И пока он ждет, за тобой смотрят другие глаза. Не его.

Арина похолодела.

— Чьи?

— Тех, кому не нужна лишняя сила в деревне, где и так все на волоске висит, — мрачно пояснила Матрена. — Староста твой — марионетка. А кукловоды его не дремлют. Они видят, что кукла стала выходить из-под контроля. И винят в этом тебя.

В избе повисла тяжелая тишина. Даже Акулина перестала хлопотать и слушала, облокотившись на косяк двери.

— Что же делать? — снова задала свой вечный вопрос Арина, но на этот раз в ее голосе не было растерянности, лишь холодная решимость.

— Делать то, что делаешь, — сказала Матрена. — Копить силу. Учить детей. И готовиться. Твоя буря, голубка,еще впереди. Она придет не с криком, а с тихим стуком в дверь. И ты должна быть готова ее встретить. Не как жертва, а как хозяйка. Поняла?