Книга Тихая пристань, страница 2 – Анна Рогачева

И однажды пришла бумага — вызов в город, в сельскохозяйственный техникум. Комсомольская путёвка. Слезы матери, гордость отца, испуганный восторг в своей груди. Город встретил ее не огнями, а столичным безразличием и новыми видами голода. Вместо денег, которых у нее самой было в обрез, она привозила самое настоящее богатство — тяжелые мешки с овощами, банки с хрустящими соленьями, тугие узелки с крупой. Всё, что могло спасти от голода давал её щедрый, неустанно трудившийся огород. Это спасало в первое время, но до каникул еды никогда не хватало. Общежитие, где в комнате набивалось по десять человек, и тишина после отбоя нарушалась ворчанием пустых желудков.

И тут спасли ее бабушкины уроки. Она увидела, как городские модницы гоняются за красивыми воротничками и манжетами. И ее руки, привыкшие к косам и граблям, взялись за крючоки иголку. Она стала вязать. Ажурные снежинки воротничков, невесомые кружевные цветы для платочков. Училась по старым журналам в библиотеке, но вкладывала в работу ту деревенскую основательность, от которой вещи казались не просто красивыми, а вечными.

Она не кричала о своем товаре. Стыдливо показывала его сокурсницам. И скоро к ней выстроилась очередь. Платили кто копейкой, кто куском пирога, кто билетом в кино. Это были ее первые, честно заработанные городские деньги. На них она купила себе настоящие нитки, тонкую бритую иглу и самый дешевый, но свой, отрез ткани на платье. Она шила его, уже не на земле, а на подоконнике общежития, и каждый стежок был не просто соединением двух кромок, а кирпичиком в фундаменте ее новой, самостоятельной жизни.

Эти годы выковали из хрупкой девушки стальной стержень, обернутый мягкой, но несгибаемой волей. Она научилась не выживать, а жить, находя опору в самых простых вещах: в земле, что кормит, в нитке, что связывает, и в собственном упорном, не знающем сомнений разуме.

Это случилось в ту странную, переломную пору, когда зима уже сдавала свои позиции, но весна еще не решалась вступить в полные права. Воздух был резким, колючим, но в нем уже угадывалась влажная свежесть оттаявшей земли. Анна шла по грязной, раскисшей дороге от райкома, куда ее послали с отчетами совхоза. Усталость была приятной, деловой — задание выполнила четко, начальник остался доволен. Она даже позволила себе потратить несколько заработанных на вязании копеек на маленький, душистый пряник, заветно лежавший в кармане пальто.

И вот, на самом трудном участке пути, где колеи телег превратились в непролазную кашу, ее внимание привлек приглушенный, жалобный звук. Из-под мостков у ручья, на которых оттаивал лед, доносился тонкий писк. Она наклонилась и увидела его — промокшего, дрожащего щенка, рыжего, с белой грудкой, безнадежно увязшего в грязи.

Все ее практичное, выстраданное голодом естество должно было бы подсказать: пройти мимо. Лишний рот. Хлопоты. Но что-то дрогнуло внутри, та самая неистребимая мягкость, которую она прятала под суровой целесообразностью. Она, не раздумывая, скинула грубые рабочие рукавицы и, подоткнув полушубок, полезла в ледяную жижу.

В этот самый момент на дороге появился он.

Сначала она услышала мерный, уверенныйстук копыт. Затем увидела всадника на гнедом коне. Не местный парень, не председатель — офицер. Молодой, в добротной шинели, с портупеей. Он осадил коня и смотрел на нее сверху: на девушку, по колено в грязи, с озабоченным и сердитым лицом, вытаскивающую из холодной жижи жалкое рыжее существо.