Книга Тихая пристань, страница 11 – Анна Рогачева

— Ладно, — тихо ответила Арина, и это слово значило куда больше, чем просто согласие. Оно значило: «Я верю. Я сдаю тебе свой пост. Спасибо, что пришла».

И глядя на то, как Акулина, напевая, растапливает печь, а Машенька, забыв про страх, тянется к ней, Арина почувствовала, как по жилам разливается незнакомое, почти забытое чувство — надежда. Пока эта женщина здесь, они в безопасности. А значит, у нее есть самый ценный ресурс — время. Время, чтобы подумать. Время, чтобы начать готовить побег.

Акулина между тем уже вовсю хозяйничала у печи, доставая из туеска припасы.

— Молоко, говоришь, от соседки? — уточнила Арина, с трудом приподнимаясьна локте. — А чем ты ей помогла?

— А тем же, чем и тебе собираюсь! — весело отозвалась Акулина, насыпая в горшок овсяной муки. — Знанием, голубка! У её теленка глаза слиплись, а я травку одну знаю — плеснешь в ведро, утром как новенький! Вот она теперь мне вечно то молочка, то творожку подкидывает.

Петрик вбежал в избу, сияя:

— Тётя Куля! Четыре яйца нашёл! И рыжая курица опять под порогом спряталась!

— Вот умница! — Акулина одобрительно хлопнула себя по колену. — Значит, будем яичницу с молоком делать, царское кушанье! Машенька, а ты нам стол накрывать поможешь? Деревянные ложки принесешь?

Девочка кивнула и побежала к полке, с важным видом перебирая утварь.

— Ты с ними как с большими разговариваешь, — тихо заметила Арина, глядя, как дети с радостью выполняют поручения.

— А они и есть большие! — Акулина подмигнула. — Петька у тебя и воду носит, и дрова считает — не ребенок, а правой руки продолжение. А Машенька — хозяйка прирожденная, гляди, как ложки-то аккуратненько расставляет. Ты с ними по-взрослому, они тебе всей душой и ответят.

Она подошла к Арине, понизив голос:

— А теперь, голубка, главный секрет объявляю. Знаешь, почему мой Духмарь за десять верст за мной бегал, пока я за него замуж не вышла?

Арина покачала головой.

— Потому что я ему с первого дня сказала: «Ты, Ваня, в поле хозяин, а я — в избе. Твоё дело — хлеб растить, моё — чтоб у тебя силы на это были». И ведь выдрессировала пса строптивого! — Она заливисто рассмеялась. — Так и твой научится. Только тебе сначала на ноги встать надо.

— Он… не такой, — горько выдохнула Арина.

— Все они как один! — отмахнулась Акулина. — Как глина — в чьих руках, тот и лепит. Ты ему не горничная, а ты — царица в своём царстве! Повадился волк в овчарню ходить — надо не овец прятать, а забор повыше ставить!

Она вернулась к печи и через минуту подала Арине глиняную кружку с душистым отваром.

— Пей, родная. Это и тебе силы придаст. А я пока варево доготовлю, да с Петькой про куриный распорядок поговорю. Надо же ему мужскую науку передавать!

Арина сделала глоток горячего травяного чая. Горечь полыни смешивалась со сладостью мяты, и казалось, что сама жизнь вливается в ее истощенное тело. Она смотрела, как Акулина легко управляется у печи, как дети льнут к ней, и думала: «Аведь правда. Пора забор ставить».

И первый кирпичик в этом заборе — горячая еда, чистая вода и это странное, забытое чувство — что ты не одна в поле брани.

— Забор, говоришь… — задумчиво протянула Арина, согревая ладони о глиняную кружку. — А с чего его ставить-то, если и гвоздя-то за душой нет?

Акулина, помешивая варево, обернулась, и глаза ее блеснули хитрецой.