Книга Брак по контракту со злодейкой, страница 21 – Ангелишь Кристалл

И в этом молчании, я вдруг поняла, звучит самая отчётливая поддержка. Ни слова — и вся позиция ясна. Здесь никто не рад гостям.

Мы расселись по своим местам с внешней непринуждённостью, но в воздухе уже дрожала напряжённая тишина — плотная, как стекло перед трещиной. Даже случайный звон столовых приборов показался бы здесь бестактным. Я чувствовала взгляды: одни — тяжёлые, выжидающие, другие — колкие, обёрнутые в фальшивую вежливость. Никто не спешил нарушить молчание. Мы, хозяева, лишь наблюдали, давая гостям возможность осознать вес момента и оценить, на чьей территории они находятся.

Слуги двигались с выученной неторопливостью, разливая вино так, будто растягивали сцену умышленно. Каждый жест был безупречен, но замедлен — словно в тон тому ожиданию, что витало над столом. Я сдерживала улыбку. Внутри всё пело от холодного предвкушения: впервые в этом теле я ощущала контроль. Мимолётными взглядами перебирала присутствующих: мать Луиджи, жеманно расправляющую платок на коленях; его отца, уже начавшего потеть от одного только безмолвия; и, наконец, самого Луиджи, у которого под вежливой маской начинала дрожать тень раздражения.

Когда его мать наконец рискнула нарушить паузу, мне пришлось усилием воли удержать уголки губ, чтобы не дрогнули от озорной усмешки.

— Какой чудесный стол… — пропела она голосом, натянутым, как струна. — Видно, что хозяйка подошла к ужину с душой. Всё так утончённо.

И, не дожидаясь ответа, взяла бокал и медленно пригубила, будто заранее празднуя победу, которой никогда не будет.

— В доме Эйсхарда всё делается основательно, — заметил отец с лёгкой, почти ленивой улыбкой,откидываясь на спинку кресла. Его взгляд скользнул по лицам гостей, цепкий и хищный. — Особенно когда повод требует точности. Мы ведь, в конце концов, обсуждаем не меню.

Я молча провела ногтем по краю бокала, сосредоточенно, почти задумчиво. Сердце гулко отдавало в груди, но лицо оставалось непроницаемым. Всё должно быть выверено до последнего слова. Мне ещё только предстояло сделать первый ход — и он должен был быть точным, как удар скальпеля. Пусть Луиджи и его змеиная семейка уверены, будто всё идёт по их сценарию — я не из тех, кто сдаёт роли заранее. Особенно если знаю финал пьесы.

Луиджи тем временем медленно поставил бокал, не сводя с меня взгляда карих глаз. Его губы изогнулись в мягкой, будто бы тёплой улыбке, но за ней пряталась холодная выучка — жест, отрепетированный до автоматизма. Он смотрел на меня так же, как, наверное, смотрел на десятки девушек до этого: с ласковой маской, за которой пустота и расчёт.

— Я должен признаться, ты сегодня выглядишь… иначе, — блондин слегка наклонился вперёд, подперев подбородок ладонью. Его голос звучал лениво, как у скучающего аристократа, разглядывающего новую игрушку. — Уверен, перемены тебе к лицу. Надеюсь, они не коснулись нашего общего будущего?

Слова повисли в воздухе, как едкий пар, обжигая без жара. На секунду пересохло во рту, но я не позволила себе ни дрогнуть, ни моргнуть. Подняла бокал, сделала медленный глоток — с тем самым жестом, в котором больше силы, чем в любой реплике. А затем, глядя ему прямо в глаза, ровно ответила:

— Благодарю за комплимент, Луиджи. Иногда перемены не только к лицу, но и к разуму. Особенно когда они становятся жизненно необходимыми.