Книга Брак по контракту со злодейкой, страница 20 – Ангелишь Кристалл

Я невольно задержала на нём взгляд. Дворецкий всегда напоминал мне не человека, а самого дьявола, вырвавшегося из преисподней. Утром и во время суеты я не смогла его рассмотреть как следует, потому сейчас воспользовалась возможностью и прошлась изучающим взглядом по мужскому лицу. Его кожа — бледная,почти фарфоровая — контрастировала с короткими чёрными волосами и слишком тёмными глазами, чтобы в них отражался свет. Они не просто смотрели — они изучали, просвечивали, прожигали до костей.

Отвлекшись от этого почти гипнотического зрелища, я перевела взгляд на жениха. Луиджи тоже заметил моё появление — об этом красноречиво говорил его мгновенно потемневший взгляд. Он тут же, будто по сигналу, локтем подтолкнул свою мать. Женщина резко прекратила ворчать на дворецкого и начала поворачиваться ко мне, как актриса, вспомнившая, что находится на сцене.

Любопытно, что я была не единственной, кто стал свидетелем этой немой сцены. Один из младших слуг, проходивший мимо с подносом, едва заметно усмехнулся. Графиня Эйсхард стояла у подножия лестницы, изящно положив руку на локоть мужа. На лице у неё читалась вежливая скука, с оттенком лёгкого презрения, будто всё происходящее напоминало ей плохо срежиссированный фарс. Она молча наблюдала за развернувшейся сценой, даже не пытаясь вмешаться.

Появление хозяйки и хозяина дома тут же подействовало на гостей, как команда к смене масок. Мать Луиджи выпрямилась, её плечи расправились, и по лицу скользнула змееподобная улыбка — тягучая, чуть растянутая, совершенно неестественная. Она сделала плавный шаг вперёд, скользнув взглядом сначала по мне, затем — по моей матери.

— Ах, как прекрасно снова оказаться в столь утончённом доме, — пропела она с фальшивой теплотой в голосе, будто сегодняшний визит был чем-то долгожданным, а вовсе не предлогом для давления и манипуляций. — Мы с нетерпением ждали этого вечера.

— Рада, что вы оценили обстановку, — безукоризненно вежливо отозвалась матушка. — Но полагаю, сегодня мы здесь не ради комплиментов. Прошу к столу. Нам предстоит непростой разговор.

Она обернулась — чётко, почти величественно, — и вместе с отцом направилась в сторону обеденного зала, едва заметно замедлив шаг, чтобы я могла поравняться с ними. На ходу, не сбиваясь с шага, она довольно осмотрела меня и осталась под впечатлением.

— Ты выглядишь великолепно, — не поднимая голоса, похвалила мама. — Как редкий цветок, распустившийся в засушливом саду. Прекрасная — и недоступная для тех, кто не знает истинной ценности.

Я уловила подтекст, как и выражение лица матери Уинтерли — мгновенно уверенное, как у человека,уверенного в победе. Она, несомненно, решила, что речь идёт об их триумфе. Её ослеплённая самодовольством улыбка говорила сама за себя. Какая наивность…

Мы прошли вперёд, в главный зал, где уже был накрыт стол. В воздухе витал аромат пряных соусов, свечи мягко освещали серебро и фарфор, всё было безукоризненно. У стены стояли слуги — вытянувшись по стойке, словно гвардейцы, с безупречной выучкой. И ни одного взгляда, ни единой приветственной улыбки. Даже Розель, обычно живая, почти трепетная в своей заботе, сегодня казалась чужой. Прямая спина, сдержанное выражение лица, сжатые губы. Она не отвернулась, не заплакала, не фыркнула — просто замолчала.