Книга Сибирь, страница 39 – Настя Полос

— Лежит, ждет мать. — Лара вновь затянулась. — Обратился в шестнадцать. Там и положила. А там, — женщина указала в сторону глуби леса, — муж где-то ходит. Я его все никак не могу отловить. Но он, знаешь, как и при жизни — домашний, тянет его сюда. Каждый раз, как забредает, я на мушку беру, а выстрелить не могу. Рука дрожит.

— Он тоже?..

— Вслед за сыном. Да.

Лара достала новую самокрутку и, секундупомедлив, вторую. Протянула мне. Мы встретились взглядами.

Подкурив, я втянула в себя горький дым.

Кренделек пошевелился, и я продолжила чесать его за ухом.

Мы с Ларой сидели, курили и смотрели на ту самую горку.

Темнело.

В домишках загорался свет. Я шла по дороге и невольно вглядывалась в окна. Община. Все как семья. Но долго ли это продлится? Если они станут расти, рано или поздно им будет присвоен статус аванпоста. Начнется война за власть и грызня. Дружба, любовь — исчезнут. Останутся фракции. Разделение. Иного пути нет. А может, найдется банда, что сможет покорить эти стены. Они уничтожат все и присвоят. Сотрутся здешние люди, начнется новая пора.

Впрочем, какое дело, если я уйду и никогда не встречу их вновь? Вернусь в свой дом. К своей семье.

А может, остаться здесь, где ты для них лишь Елена — хирург. Без тайн и темного прошлого, где никто не знает, что я…

— Елена?

У стены дома стояла Янис вполоборота, скрывая лицо темнотой. В не застегнутой синей куртке и черной шапке я ее не узнала. С губ срывались облачка пара, и она заметно дрожала.

— Зачем ты здесь? — спросила я, встав напротив.

— Ждала тебя.

— Для чего?

На разговоры настроения не было. Мы только расстались с Ларой, усталость от тяжелых дней накатывала, а после операции стала только сильней. Хотелось смыть с себя грязь и лечь на кровать.

— Поговорить.

— Мы уже разговариваем, Янис.

Девушка стушевалась, отводя взгляд. В нем явно горело беспокойство.

— Что произошло? — уже мягче спросила.

— Это… по поводу Леона.

Я предчувствовала, к чему шло, поэтому лишь устало выдохнула. Выразительно глядя на Янис, я ждала, когда она заговорит.

— Мы… Я… — девушка запиналась, чем выводила из себя. Янис было неудобно. То и дело потирая жуткий шрам, она отводила взгляд.

Слабая искра любопытства подкинула несколько вариантов. Леон. Волнение. Разговор.

«Прости меня, Елена. Прости».

Осознание.

— Вы переспали? — спросила я, ненавидя за дрогнувший голос.

Янис кивнула.

Все это было странно. Это желание поговорить. Для чего? Какая бы женщина пошла отчитываться старшей сестре того, с кем разделила постель? Какая бы сестра ощутила немедленную вспышку убить? Защитить свое, то, что всегда было только ее?

В идеальном мире это сочли бы за странность. Но в нашем… в нашем, где твои близкие мрут мухами, где родство определяет не кровь, где доверять безоговорочно почти невозможно, ты испытываешь лютый страх, лишь представляя, как потеряешь то единственное,что поддерживало тебя на плаву.

Мы с Леоном — нечто большее, чем брат и сестра.

Только мы знали тайны друг друга, только мы могли поддержать, понять и простить. Нести бремя одно на двоих.

И я видела в глазах Янис, что она понимала.

Сердце Леона всегда будет занято. И ей там нет места. Но все же…

— Чего ты хочешь? От меня.

— Не знаю, — честно призналась Янис. — Выговориться?

— Мы не подруги, — жестко обрубила.