Книга Я попала в Запендю!, страница 114 – Маргарита Преображенская

– Он ради моего возвращения жизнью пожертвовал! – пробормотала я.

– У нас ещё есть возможность найти выход из этой ситуации, – сказал Рагне Стигг.

– Может, лешего нужно перенести в хоромы? – предложила я.

– Не думаю, – возразил мой возлюбленный. – Сущностям его типа важно сохранять контакт с растениями. Лешие обычно в дома не заходят.

В результате мы оставили Велемудра под грушей под неусыпным присмотром дозора княжеских гридей. Люди в хоромах постепенно приходили в себя, восстанавливаясь после воздействия искажений. Воспоминания и истинное восприятие действительности возвращались медленно, правда, не ко всем. Ванадий Пупс, которого княжеские гриди нашли забившимся в угол в подклети, никого не узнавал, хотя мне казалось, что он только прикидывается эдаким пушистым зайкой с ретроградной амнезией на нервной почве, поэтому королевича держали под стражей.

Князь тоже был слегка не в себе, причём как в прямом, так и в переносном смысле: его душа, долго подавляемая силой Кадваладура, словно отключилась, как ненужная функция, и теперь вяло подавала слабые признаки жизни. Князь постепенно начал узнавать дочь и своих приближённых, радуясь каждой новой вспышке памяти. Ему ещё предстояло осознатьмасштаб разрушений, которые он сам навлёк на Запендю, бросив в огонь ультиматум Кадваладура. Остромысл долгое время тоже пребывал в шоке от случившегося с ним и содеянного им. Видимо, из-за этого потрясения у него тоже порой случались провалы в памяти, но ближний боярин выбрался из этого омута гораздо быстрее князя и теперь периодически просил у меня снотворные или успокоительные зелья.

Ну а вернувшиеся из Нави вообще не помнили ничего о себе, но раздать им Кощеевы «шпаргалки» оказалось нелёгкой задачей. Дело в том, что названия книг жизней этих людей и нелюдей (орки тоже попали под раздачу) были сформулированы очень нестандартно, требовалось ещё догадаться, какая кому принадлежит. В общем, костлявый «испытатель» постарался на славу! Первая книга, извлечённая мной из мешка, по объёму претендовала на звание фолианта, который имел забавное название «Эти трое из ларца, ламца-дрица-гоп-ца-ца!». Тут особенно гадать не пришлось: в таком количестве у нас были представлены только орки, не считая Рагне Стигга, и все они казались мне на одно лицо.

На обложке следующей книги красовалось название «Йожики моргают» Чтобы догадаться, кому принадлежат воспоминания в ней, пришлось перечитать начальные страницы. Читала я рассеянно, потому что мой мозг пытался разгадать загадку. Тем временем герой книги оказался прославленным воином и любимцем дам. Я невольно вспомнила кусок бересты с несуществующим животным, которое так и называлось – «Йожик», нарисованное рыжеволосым красавцем воеводой. В его характере было выпускать иглы словесной агрессии. Получалось, что это шпаргалка для Яробора.

Изучив всю эту навью беллетристику, попутно разгадав все загадки и узнав много интересных подробностей из жизни княжеской дружины и орков, я попыталась раздать книги жизни вернувшимся из Нави, но не тут-то было: многие из них не умели читать, так что мне и Рагне Стиггу пришлось нести просвещение в массы. В результате наших усилий в хоромах организовались громкие читки по складам, прерываемые счастливыми выкриками в стиле «Да это же про меня!» и возвращением памяти.