Книга Я попала в Запендю!, страница 111 – Маргарита Преображенская

Я только покачала головой. Похоже, повелитель Нави не врал, говоря о том, что торгует идеями для писателей. Вполне возможно, что роман«Франкенштейн» Мэри Шелли создала именно по его подсказке. На меня увиденное и осознанное произвело сильное впечатление, а Кощей вальяжно подошёл к писарю и принял из его костлявых рук несколько томов разной толщины.

– Вот! Раздашь народу, чтобы пробелы в памяти восстановили! Разберёшься, поди, какая о ком! – подмигнул мне повелитель Нави, вручив мешок с этой художественной литературой, а потом процедил сквозь зубы, покосившись на Рагне Стигга: – А калику твоему книга без надобности: шибко у него, стервеца, память хорошая, даже завидно!

Мой возлюбленный был единственным, кто сохранил присутствие воли и разума. Я очень боялась, что он ответит на эти подтрунивания Кощея, вызвав гнев повелителя Нави, но Рагне Стигг благоразумно промолчал, вызвав ещё больший интерес Кощея и его главного слуги. Было заметно, что пение Сиринов и общая атмосфера этого мрачного мира угнетающе действовали и на Рагне Стигга, исполнив взор моего возлюбленного неизбывной печалью, которая развеялась только тогда, когда я заключила его в объятия.

– За ней ступайте! – властно молвил повелитель Нави, обращаясь к тем, кого нашли его вороны, и кивнул на меня.

В его мрачном взгляде нет-нет да и вспыхивали весёлые смешинки. Ворон Воронович что-то тихо прокаркал ему на ухо, всё так же пристально глядя на меня, но Кощей отрицательно покачал головой.

– И берегитесь наперёд: второй раз ко мне попадёте – не выпущу! – добавил он и жестом позволил нам удалиться, а затем и сам исчез, растворившись в воздухе.

Запендяйцы приготовились послушно последовать за мной, а я не знала, куда идти, и спросить-то не у кого! Кощей уже удалился из тронного зала, а его слуги разлетелись в окна. Точно: окна! Идея пришла мгновенно. Я подошла к окну и посмотрела вдаль, пытаясь увидеть за мглой и мраком Нави что-то такое, что могло служить ориентиром. Вглядываться пришлось долго: окон было очень много. Наконец в одном из них у самой кромки горизонта вспыхнуло нечто близкое, родное и светлое: это была груша – дерево моей любви (а может быть, Древо Жизни?).

Переход в Явь прошёл как во сне. Мы некоторое время шли по просторам Нави. Сначала я пыталась идти по тропам, но они то появлялись у меня под ногами, то исчезали, норовя привести обратно во дворец к Кощею. Поэтому приходилось двигаться не разбирая дороги, туда, где в далёкойдали виднелось дерево моей любви. Чёрное солнце пекло нещадно, как самое настоящее полуденное, и этот «курорт» постепенно выматывал, отнимая все силы. По пути нам временами встречались те, кто остался в Нави без возможности вернуться. Их силуэты казались размытыми, словно постепенно развоплощались, испаряясь под влиянием лучей чёрного солнца. Иногда я слышала голоса этих несчастных, просящих о помощи, но помочь им уже было нельзя. К тому же Навь сама по себе не была средоточием зла, скорее, это было место, где каждому давалась возможность измениться, но до понимания этого факта нужно было дойти, и путь это был неблизкий.

Я часто оглядывалась назад, чтобы удостовериться, что все мои спутники и самый важный из них – мой возлюбленный Рагне Стигг – по-прежнему идут за мной. Ощущения были, как у Орфея, который выторговал у Аида свою Эвридику. Правда, Кощей оказался куда более великодушным, чем его древнегреческий коллега. Я получила дозволение сколько угодно оглядываться и смотреть, может быть, потому что сам повелитель Нави во всей красе стоял у окна наиболее высокой башни своего дворца и трогательно махал мне белым кружевным платочком, будто собирался капитулировать перед моим упорством и наглостью, поэтому всякий раз, оборачиваясь, я встречалась с ним взглядом, а в вышине парил Ворон Воронович, видимо, отслеживая мой поход.