Книга Тернистая звезда, страница 34 – Anevka

— Всё хорошо? — на этот раз Астер сама взяла его за руку. Прежде это Джегга вроде бы успокаивало.

Но на этот раз его лицо исказилось жуткой гримасой. Всего на долю секунды, но девушка поспешно отстранилась.

«Отлично. Теперь ты и Астер испугал. Молодец, нечего сказать».

На самом деле он боялся сам. До заикания, до дрожи. Боялся, что она успела заметить сочащийся ядом сгусток нечистот у него внутри. Сегоя Джегг на дальней периферии перехватил, и то ему впечатлений надолго хватит. Но об этом чёрный священник почти не сожалел: белый должен быть в курсе, когда не стоит руки распускать.

Джегг неловко выбрался из кресла и встретился взглядом с поэтом, всё ещё сжимавшим в руках кифару. Постарался улыбнуться как можно сердечнее.

— Спасибо за балладу. Она в самом деле прекрасна.

Чёрный священник отвесил историку формальный поклон, довольно странно смотревшийся в мешковатом комбинезоне. Но Эжес серьёзно кивнул, принимая комплимент. Он мало что понял из разыгравшейся сцены, но склонялся к выводу, что Астер права и Джегг действительно не совсем здоров. Возможно, даже психически.

* * *

На двери каюты есть комм. Но что, если он уже спит? После недолгих раздумий, она постучала в металл костяшками пальцев.

Джегг не знал, сколько пролежал без сна, созерцая тёмный потолок. Он утратил чувство времени. Мысли перескакивали с одной на другую, не давая ни секунды покоя.

Сначала думал о Рейвзе. Чёрный священник презирал его тщеславие. И его методы. Но Рейвз по крайней мере во что-то верил. У него был какой-то идеал. Общество, которое конструировал ударившийся в мессианство белый священник, вызывало у Джегга отвращение, но кто он такой, в конце концов? Сам он, кажется, способен только разрушать. Чёрный священник долгое время считал себя неуязвимым к ереси. Ведь перед глазами всегда был пример учителя Стила. Казалось, невозможно пропустить через себя столько диктаторов, а потом самому стать одним из них.

А ревность и зависть? Разве мало было их среди тех, кому Джегг когда-либо читал проповедь? Память услужливо подсунула подонка, несколько часов истязавшего девушку только за то, что та решилась его бросить. Даже не к другому уходила — просто сказала, что не может больше на него смотреть. А он избивал её, душил, пока она не начинала терять сознание, потом приводил в чувство, и снова избивал. Топил в ванне. И снова приводил в сознание. Потом начал резать. Воспоминания такие яркие… как его собственные. Они и естьего собственные. Джегга скрутило таким спазмом отвращения, что он помимо воли свернулся на кровати в позу эмбриона. Почему он не может это забыть? Почему он не в состоянии забыть никого из них? Смог бы он ударить Астер? Сейчас об этом невозможно даже подумать. А потом? Эти мысли сводят с ума. Или наоборот? Может быть, только эти мысли спасают его от того, чтобы стать одним из них?

Нервы в самом деле ни к чёрту. Надо бы встать. Сделать серию дыхательных упражнений. Попробовать погрузиться в медитацию. Но он продолжал лежать, уткнувшись лбом в тёплый металл стенки и кусал губы. Не хватало то ли воли, то ли сил, то ли мотивации.Какая разница, в конце-то концов, заснёт он, или нет? А если заснёт, какие будет видеть сны?

Его внимание привлёк стук в дверь.

Странно. Есть же комм. Но кто-то негромко стучал с той стороны. Энна когда-то так стучала в дверь его комнаты в интернате. Как будто надеясь, что он не услышит.