Книга Тернистая звезда, страница 196 – Anevka

— Разве сильным мы зовём того, кто избивают женщин и детей? Нет, Джагжид. Так поступает только злодей. Сильный истребляет зло, а не тех, кого легче истребить. Вы считали себя сильными, убивая колонистов. А колонисты считали себя сильными, стирая в порошок вас. Прекрасно, не так ли?

Каждая пылинка вокруг стала вдруг состоять не из песка, а из стыда. Целая пустыня стыда. Джагжид вдыхал стыд, кашлял стыдом и валялся по стыду, роняя на него почерневшую слюну, тоже сплошь состоящую из стыда.

А безжалостный махараджа не отставал.

— Идём, я покажу тебе.

Джагжид не хотел идти. Но шёл. Мимо улицы, на которой жили его родители. Мимо занесённых песком каналов. Мимо разрушенных домов.

Когда навстречу стали попадаться отполированные песком скелеты в обрывкахткани, Джагжид упал, но оцелот встряхнул его за шкирку, как мелкого грызуна, и заставил продолжать путь.

— Они победили нас, — стёсанными о песок губами шептал несчастный.

— Нет, — жёстко отрезал его проводник. — Не победили.

И дальше они снова шли по пустыне. Но теперь из песка торчали бетонные остовы и неряшливая бахрома арматуры, покорёженные листы металла, огромные, как от космических кораблей.

Они и были от космических кораблей.

— Когда Бессмертные поняли, что проигрывают, они отравили все источники воды вокруг колонии. И взорвали космопорт, — рассказывал жестокий махараджа, возложивший на Джагжида ответственность за эти чудовищные разрушения.

— Мы убили вообще всех на планете? — с ужасом прохрипел Джагжид.

— Нет, — синхронно шелохнулись два золотых пера на чалме. — Кое-кто остался. Люди живучи, знаешь ли. Забились в дальние пещеры. Откатились в развитии лет на пятьсот. Но живут. Вместе. Потомки Каууруву, Паанду и колонистов Большого Пса. Они теперь один народ. Очень примитивный. Но один.

Дагжид выл и снова валялся в пыли. Махараджа молча смотрел. А потом встал рядом на одно колено, и тихо спросил:

— А знаешь, кто победил?

Воспоминание озарило сознание, как вспышка.

— Юсфиталь, — имя вырвалось легко, как будто губы смочили водой.

Он помнил её последнюю улыбку. Перед тем, как она садилась в шлюпку-челнок. Он ведь сам её на стартовую площадку провожал.

— Юсфиталь, — подтвердил оцелот, ткнувшись мордой Джагжиду в плечо. — Вспомни, зачем это ей.

И пустыня рассыпалась. Воронкой ухнула вниз, в пустоту, а несчастный человек катался по брусчатке и выл от осознания того, что было известно ему и раньше, прежде. Про шаха Рамода, про то, как он не желает допустить перемирия между колонией и коренным населением на Большом Псе. Джагжид ведь не одурманенный Бессмертный. Он всё знал! Просто ему нравилось убивать. Он обожал это ремесло, получал удовольствие от унижений, которым раз за разом подвергал колонистов. Нравилось, как легко ему удавалось вербовать зажравшихся юнцов, решивших взбунтоваться против родителей и взрывавших, что им прикажут. Нравилось чувство власти, контроля над сотнями жизней.

А теперь его самого бросили в топку, как коровье дерьмо. Как расходный материал. И его, и всех, кого он любил. Всю его родину. Какможно было быть таким слепцом? Как можно было не предугадать события на один шаг вперёд?

Было же понятно, что колония станет мстить. После одной девочки зверства в тюрьмах над коренными начались, а после того, что он сегодня совершил, после всех этих…