Книга Покоренная Хвороком, страница 41 – Каллия Силвер

Чужой.

Безупречный.

А его запах...

Она уловила его, когда вдохнула, на секунду прикрыв глаза.

Пряный. Тёплый. Землистый. Безоговорочно мужской.

Он окутывал её, как тонкий наркотический туман — мягкий, странный и до пугающего успокаивающий.

Что же, чёрт возьми, со мной происходит?

Она распахнула глаза и заставила себя смотреть прямо вперёд.

Не на него. Не снова. Не сейчас. Потому что это — безумие.

Он купил тебя, напомнила она себе, прикусывая щёку изнутри. Он заковал тебя. Ты здесь только из-за него. Он хочет владеть тобой — и только. Не смей думать иначе. Не смей поддаваться этому.

Но сердце не хотело слушать.

Не после того, как он держал её вот так.

Не после того, как согревал её молча — без силы, без грубости, без жестокости.

Не после того, как она сидела — какого чёрта— у него на коленях несколько минут назад, дрожа в его руках и находя в этом утешение.

Это сводило её с ума.

Но злость становилось всё труднее удерживать, когда он касался её так, будто она хрупкая. Когда нёсеё так, будто она важна.

И хуже всего...

Хуже всего было признаться себе: Быть прижатой к нему, окружённой его теплом и силой, вдохнув этот запах....Это… возбуждало.

О Боже.

Даже со шлемом на лице — даже когда она не видела выражения, не могла угадать, что скрывается за чёрной маской — её тело реагировало на него. И это пугало куда сильнее всего остального.

Ей хотелось, чтобы они могли говорить. Просто говорить. Спросить, почему. Спросить, что это было. Что изменилось.

Но между ними не было языка. Только жесты и короткие звуки. Тишина и близость.

И, странно, это казалось более интимным, чем слова.

По крайней мере он не был жестоким. Пока что. Не таким, как остальные.

Когда он наконец поднялся — всё ещё обнажённый по торс, всё ещё молчаливый — он поднял её с собой, словно она ничего не весила, одной рукой поддерживая спину, другой — подхватывая под колени.

Она не сопротивлялась.

Не могла.

Он принёс её в кабину.

Здесь было чуть теплее. Над головой тихо потрескивали повреждённые лампы. Передняя панель мерцала, показывая предупреждения и показатели, которые она всё равно не могла понять.

Он усадил её в командное кресло — то самое, где сидел раньше.

Затем сделал короткий жест ладонью.

Подожди.

Она кивнула, моргнув.

И он снова стоял рядом — высокий, неподвижный, в полураспавшейся броне, открывающей тело, созданное для мощности и выживания.

Она попыталась не смотреть.

Провалилась с треском.

Он был не просто мускулистым. Он был колоссальным. Талия — узкая, переходящая в мощные ноги, всё ещё частично покрытые бронепанелями. Живот… Господи. Там было десять кубиков. Десять. Она пересчитала дважды, потому что мозг отказывался верить.

И его тело было покрыто шрамами.

Длинные узкие рассечения. Рваные следы. Круглые ожоги. Старые, серебристые, бледные на фоне тёмной кожи. Повсюду — на груди, на животе, на руках. Следы насилия. Следы выживания.

Он не был красивым в привычном смысле.

Но он был… внушительным.

Сколько времени прошло? Минуты? Или больше?

Он исчез в одном из задних отсеков, всё ещё с голым торсом, его массивная фигура растворилась в затемнённых коридорах корабля. Меховая накидка осталась на её плечах — мягкая, тёплая, пахнущая теперь едва уловимой ноткой его запаха.

Она ненавидела,как это её успокаивало.

И потом… он вернулся.