Книга Покоренная Хвороком, страница 39 – Каллия Силвер

Он нёс её без усилий — одна рука под коленями, другая поддерживала спину.

Она моргнула, оглушённая. Что… что он делает теперь?

И тут его броня начала убираться.

С шипением и тихими щелчками она складывалась, исчезая в скрытых панелях, сжимаясь внутрь, словно живая. Гладкая чёрная жёсткость уходила с груди, рук, ног.

Оставляя тёмно-синюю кожу. Открытую. Мускулистую. Излучающую тепло.

Шлем, однако, остался.

По-прежнему без лица.

По-прежнему нечитаемый.

Она не знала, что ей делать — плакать, кричать или раствориться в его тепле.

Пока что она не могла сделать ничего из этого.

Потому что он держал её.

И вопреки всему — вопреки всем причинам, по которым она должна была его ненавидеть....

Она позволила ему это.

Он не мог поверить в то, что только что сделал.

Стоило ему прошептать древнюю команду — короткую, почти инстинктивную — и его броня начала втягиваться пласт за пластом, складываясь сама в себя, словно жидкая сталь. Система тихо загудела, питаясь накопленной кинетической энергией полётов и боёв, а металлические сегменты аккуратно сместились в компактный узел у основания позвоночника, прямо там, где крепились крылья.

Это был инстинкт.

Глупый. Безрассудный инстинкт.

И теперь…

Его обнажённая кожа прижималась к её.

Он чувствовал её.

По-настоящему.

Мягкую. Тёплую. Хрупкую.

До невозможности хрупкую.

Накидка из золотистого меха лежало на её плечах, но перед — тело под тонким, почти невесомым платьем — оставался открытым. И эта маленькая преграда значила для него ничтожно мало. Её тепло, дрожь, бешено скачущий пульс… всё это он ощущал отчётливо.

Его организм, всегда работавший на более высокой температуре, мгновенно адаптировался, поднимая тепло, чтобы согреть её. Он был уверен, что его базовая температура намного превышает человеческую. Она нуждалась в тепле. И он мог это дать.

Но она всё равно дрожала.

Всё ещё сжималась в его руках, словно осенний лист, пойманный бурей.

Почему?

Он скорректировал хватку, крепче прижимая её, пытаясь забрать холод с её кожи на себя. Биологической необходимости в этом не было. Никаких протоколов выживания.

Это было… что-то другое.

Он заключил её в объятия так осторожно, как будто внутри него существовала часть, о которой он даже не подозревал. Такая маленькая. Такая лёгкая. Он мог бы раздавить её без малейшего усилия. Но сейчас каждый нерв его тела был сосредоточен на том, чтобы защищать. Успокаивать.

Он никогда не чувствовал ничего подобного. Даже по отношению к своим.

Она слегка шевельнулась, постучав по его груди — едва заметным, слабым касанием.

Затем указала вниз.

Он проследил за её жестом.

Её ноги.

Голые.

Ранее стоящие на промёрзшем полу.

Разумеется.

Внутренние климатические регуляторы корабля перешли в режим минимального энергопотребления, перераспределив питание на критические системы. И она — хрупкая, теплокровная, человеческая женщина — ощутила последствия первой.

Не раздумывая, он приподнял её выше, забирая полностью на руки.Подоткнул мех так, чтобы укутать её ноги, спрятал ступни в тёплые складки и прижал их ближе к своему боку.

Она свернулась в нём, как в коконе.

Он прижал её крепче.

И постепенно… она начала успокаиваться.

Дрожь стала слабее.

Дыхание — ровнее.

Из её губ сорвался тихий вздох — облегчение, может быть, благодарность. Он не знал, что значат человеческие звуки. Пока не знал.