Книга Моё пушистое величество, или Новый Год для Властелина, страница 124 – Алиса Чернышова

Я прищурился.

Кошак звучал как Минночка, во многом. Это даже вызвало лёгкую ностальгию.

Со мной редко так разговаривают… пожалуй, никто, кроме Мин-Мин и Шийни, не решается — если я не инкогнито, конечно.

Когда инкогнито, я выбираю самые сомнительные компании из возможных, начиная от борделей и бродячих артистов заканчивая наёмниками и гильдией убийц.

Быть может, в ретроспективе, после длительных велеречивых придворных разговоров, в ходе которых “пошёл на хуй” говорят, используя витиеватые сравнения и поэтическую белиберду про ивы и пруды, мне действительно нравится, когда ко мне проявляют неуважение. Но не то чтобы я мог себе это позволить; власть накладывает обязательства.

Я даже люблю играть в это в постели, преимущественно с леди Шийни, просто потому что…

Хм.

Ладно, в этой коробочке слишком много распаковывать.

— Мне всё же нужны разъяснения, знаешь ли, — сообщил я гаремному кошаку. — Чья задница и чья голова; лучше в письменном виде, с печатью и подписью.

— Перетопчешься,— ответил Бонифаций, — у меня лапки. И паршивый день. И студенты один другого психованней. И ты, как сраная вишенка на торте. Пока был котом, я этими грёбаными вишнями всегда давился!

— И при чём тут вишни?

— При том, что я тебе не помощник в некоторых вопросах. Сам ищи, какую голову из какой задницы вытаскивать, у меня и без тебя проблем хватает. И говорю я тебе всё это, просто потому что должен сказать. Для себя и для дела. Моё дело маленькое: да, я тебя терпеть не могу. Ты эгоцентричное говно, которому никто никак не стукнет по носу. Но нет, я не собираюсь создавать тебе проблемы и саботировать твою ситуацию. Мне очень хочется, правда. И именно потому, что очень хочется, я и не собираюсь.

— Слишком для этого хороший и праведный?

— Слишком хорошо знаю, куда такие дорожки ведут.

— Ну-ну. Очень великодушно с твоей стороны. Но знаешь, меня умиляет, как ты судишь обо мне, ничего не зная. У меня есть люди, которым позволено меня критиковать, спасибо большое; тот факт, что это не позволено каждому первому встречному, всего лишь очевиден.

— Хм. Правда что ли есть? Тогда мне интересно: вся вот эта твоя когорта жён. Случались ли у тебя, например, разговоры с их родителями? Что-то в стиле “позаботься о нашей девочке хорошо” или нечто в этом духе?

— Мне не надо напоминать, чтобы я о них заботился. У меня есть долг по отношению к ним, и я его исполняю.

Не говоря уж о том, что родители бы просто не осмелились вести со мной подобные разговоры. Но это отдельная сторона вопроса.

— Угу, долг… Слушай, парень, вот какое дело: ты — их принц из сказки. Ходячее обещание всего на свете, красивый император-дракон с таинственной историей и фоновой ебанутостью… Ах, прости, загадочной ранимостью.

— Завидно?

— А есть чему завидовать? Ты приводишь в дом этих женщин, за многих из которых выбрала судьбу семья, а другие, возможно, и впрямь в тебя влюбились. И они видят впереди свою сказку с прекрасным принцем, идеальное обещание, а получают взамен холодный дворец без детей, где любовь — запретное слово…

— Они выходят замуж за Императора. Они не могут не знать цену этого.

— Серьёзно? Парень, ты ломаешь судьбы, ты ведь знаешь? И для меня вдвойне неприятно, когда ты ломаешь судьбу кому-то, кем я дорожу.

— Это всего лишь твоя точка зрения. Ты ничего обомне не знаешь. И ничего не знаешь о ней.