Книга Сердце ко Дню Валентина, страница 47 – Лекси Эсме

Открывая дверь, он открывает великолепный вид на резиденцию Авиэля с ее высокими окнами и богато украшенной архитектурой.

Джон жестом приглашает меня войти.

Сначала я немного колеблюсь, чувствуя, как холодок пробегает у меня по спине, когда я снова переступаю порог, и во второй раз я ощущаю странное ощущение в воздухе, как будто меня ждет что — то зловещее.

Оказавшисьвнутри, я с благоговейным трепетом оглядываюсь по сторонам, вновь замечая стены и потолки, украшенные замысловатыми картинами, на которые у меня не было времени, чтобы по — настоящему оценить их в первый раз. Мебель и украшения не менее роскошны, мраморные полы в черно — белую клетку блестят после недавней полировки, а на полу расстилаются роскошные ковры. Даже воздух, кажется, мерцает легким намеком на роскошь.

Но больше всего меня завораживает музыка, которая поражает меня в тот момент, когда я переступаю порог дома Авиэля. Насыщенный и мелодичный звук пианино разносится по коридорам подобно призрачному туману, исходящему из глубин помещения, ноты глубокие и завораживающие — прекрасная, горько — сладкая серенада.

Мое сердце наполняется смесью страха и надежды, когда я замираю в этом величественном пространстве. Воспоминания об истинном облике Авиэля проносятся у меня в голове, но другого пути для меня нет, поэтому я продолжаю двигаться вперед.

Авиэль

Уже несколько недель у меня не было мотивации что — либо делать, кроме как посмотреть, насколько сильно я смогу надавить на Адору, прежде чем она сломается под давлением. Другая часть меня думает, что мне следует отступить и вздохнуть полной грудью, прежде чем я разрушу все, что я построил. Но на данный момент я просто зашел слишком далеко, я ничего не могу с собой поделать.

До этого момента она оставалась стойкой перед лицом моих махинаций, в то время как я был полон решимости поставить ее на колени.

Снова.

Но сегодня, на следующий день после Дня святого Валентина, я уверен, что завоюю ее.

Нежный огонь, медленно разжигающий поленья из гикори, потрескивает в большом камине, встроенном в стену, согревая комнату оранжевым сиянием. Я сижу на полированной скамье за роялем Steinway в центре гостиной, под воздушными высокими потолками, и мои пальцы выводят тихую мелодию. Мелодии одновременно знакомые и новые, ноты моего собственного сочинения.

— Сэр, к вам пришла мисс Коулман, — прорывается сквозь музыку голос Джима. Он пришел, чтобы представить мне Адору, как я его проинструктировал, — хотя ему и не нужно было объявлять о ее прибытии, один ее запах уже предупредил меня о ее присутствии, как только она переступила порог моего дома.

— Это она? — я сдерживаю свое желание посмотреть на нее, и мой взгляд не отрывается от клавиш пианино.

Я чувствую, что Адора смущена тем, что ее никто не встречает; воздух наполнен ее тревожным дыханием. Ее шаги тихие, они звучат все громче, когда она приближается. Прошло слишком много времени с тех пор, как она в последний раз удостаивала меня своим присутствием — два мучительных дня, если быть точным.

И вот теперь ее миниатюрная фигурка стоит всего в нескольких шагах от меня. Моя кожа покалывает, когда новая волна нервной энергии исходит от ее тела в воздух вокруг нас, точно так же, как ее духи доносятся до меня невидимым облаком мускуса и сирени, окутывая меня и дразня намеками на то, что она прячет под своей одеждой. Если бы у меня было сердце, возможно, оно бы учащенно билось от волнения.