Книга Сердце ко Дню Валентина, страница 50 – Лекси Эсме

— Они обещали сделать это, если я не верну им долг до завтрашнего заката, Авиэль! — задыхаюсь я, моя мольба прерывается рыданиями, которые я, кажется, не могу сдержать, мой желудок скручивается в узел. — С удовольствием! — я икаю.

Выражение лица Авиэля смягчается, но это единственное, что я понимаю о его следующем решении.

— Тогда тебе придется заплатить им, — говорит он беспечно, и это заявление звучит почти как шутка. И, как бы подчеркивая это, его руки снова скользят к клавишам, и музыка наполняет комнату, как будто он уже ушел жить дальше, оставив меня бороться с моим собственным внутренним смятением.

— Ты серьезно? — я недоверчиво хмыкаю, слушая мелодию, и наблюдаю, как у него дергается челюсть. — Ты действительно собираешься позволить им...

— Я тебе не друг, Адора! — Авиэль бросается на меня, обнажая клыки, и его голос эхом разносится по комнате. Я спотыкаюсь в нескольких шагах от него. Он даже на себя не похож. Даже Джон, сидящий в дальнем конце комнаты, напрягается и отворачивается.

Авиэль молчит целую вечность, прежде чем заговорить тихим голосом, в котором слышится угроза:

— Я не несу ответственности за вас или за то, как вы принимаете решения, и я не ваш рыцарь в сияющих доспехах, который может прийти и все исправить, чтобы вы не испытывали неудобств, — безжалостно продолжает он. — Ты сказала, что ты поняла условия. Принести контракт, чтобы еще раз показатьвам, что вы сами подписали?

Тишина в воздухе нарушается только моим судорожным дыханием и грохотом моего колотящегося сердца; я тихо шепчу свое согласие.

— Нет, ты мне не друг и не рыцарь. Но я хочу этого...Я готова сделать все, что ты захочешь, если ты мне поможешь.

Авиэль по — прежнему ничего не говорит, обдумывая мое смелое предложение. Он медленно поднимается со скамейки у рояля и, сделав шаг вперед, останавливается передо мной.

— Все, что захочу? — спрашивает он.

Я сглатываю и заставляю свои колени не подгибаться под этим новым пристальным взглядом. Я киваю, прежде чем успеваю дать себе шанс передумать.

— Все, что угодно, — моя нижняя губа дрожит, но я говорю твердо. Мое сердце бешено колотится от безрассудства того, что я ему только что предложила.

Авиэль поднимает голову и обращается к Джону через мое плечо.

— Оставь нас, — приказывает он.

Я нервно оглядываюсь назад как раз вовремя, чтобы увидеть, как глаза Джона недоверчиво расширяются и на мгновение встречаются с моими, явно по команде Авиэля.

Он, кажется, почти не хочет уходить, как будто хочет что — то сказать, но взгляд, который бросает на него Авиэль, — это все, что ему нужно, чтобы понять, что пора уходить. Он подчиняется, без возражений. Очевидно, что если Авиэль хочет, чтобы что — то произошло, это произойдет. Не раздумывая больше ни секунды, Джон подходит к двойным дверям и выскальзывает наружу, тихо закрывая их за собой, и я слышу, как защелкивается замок.

— Присаживайся вон туда, — томным движением руки указывает Авиэль. Я прослеживаю за его движением к темному кожаному дивану "Честерфилд" со спиральными подлокотниками и глубокой спинкой с ворсом. Он стоит напротив рояля, за которым только что сидел.

Моя кожа вспыхивает от дурного предчувствия.

— Я не буду просить дважды, — говорит он, и в его голосе слышится предупреждение.

Мои ноги движутся сами по себе, ведя меня к дивану, и мое сердце колотится, когда я опускаюсь на мягкие подушки. Прикосновение прохладной кожи дивана к моей коже вызывает у меня неожиданный озноб, от которого я начинаю дрожать.