Книга Сердце ко Дню Валентина, страница 22 – Лекси Эсме

Время останавливается, гравитация меняется на противоположную, и весь мой мир переворачивается с ног на голову, пока я не обнаруживаю, что непонятная сила пригвоздила меня к кафельному полу, уставившись в потолок, и каждый мускул моего тела напрягается, борясь с невидимыми оковами. Страх и беспомощность переполняют меня, когда я осознаю свое внезапное состояние неподвижности, когда единственными моими движениями являются вздымающаяся грудь и бешено колотящееся сердце.

Авиэль медленно опускается надо мной, словно какой — то темный ангел, и я не могу отвести взгляд, я заворожена его гипнотическим взглядом, ужас струится по моим венам, когда он протягивает руку, из его ладони вырывается поток тысяч сороконожек, они извиваются и бегают по моему телу, их крошечные ножки щекочут мою кожу несмотря на ужас, от которого у меня леденеют мышцы.

Я хочу позвать на помощь, но мой язык отяжелел, и любая попытка позвать на помощь тщетна. Пульсирующая тьма сгущается вокруг меня, накрывая, словно огромным одеялом. Слезы наворачиваются на глаза, когда ужасные существа снуют по мне, я могу только закрыть глаза, отдаваясь их прикосновениям.

Затем, так же быстро, как и появился страх, все закончилось — чары рассеялись, и я снова оказалась там, где была несколько мгновений назад, сжимая свою пешку в потной, дрожащей руке. Задыхаясь, я выпускаю из рук шахматную фигуру и отодвигаюсь от него как можно дальше, с грохотом опрокидывая при этом свой стул. Я стою неподвижно, чувствуя, как его прикосновение задерживается на моей коже, как будто оно никогда и не уходило, и все, что я могу делать, — это дрожать от этого ощущения. У меня кружится голова, кровь шумит в ушах, когда я пытаюсь осмыслить то, что только что произошло.

Со своего места напротив меня Авиэль просто наблюдает за мной с отстраненным, холодным выражением лица, как будто ничего не случилось.

— Ч — что, черт возьми, только что произошло? — мой голос раздается в воздухе, эхом возвращаясь ко мне в гнетущей тишине комнаты, — Что ты сделал?

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он, не отрывая от меня взгляда, — Эта игра оказалась сложнее, чем ты думала? — он указывает на шахматную доску между нами.

Я качаю головой, обвиняюще указывая дрожащим пальцем прямо на него.

— Ты что — то со мной сделал! Там были насекомые — и это был ты, я знаю, что это был ты!

Но он хмурится и просто поднимает руки, как бы доказывая свою невиновность.

— Расслабься, — его голос ровный и бесстрастный, словно подчеркивающий отсутствие чувства вины. — Тебе нужно отдышаться, Адора.

Что мне было нужно, так это понять, что только что произошло. И я дышала совершенно нормально!

— Я не видел тебя такой оживленной с тех пор, как ты переступила порог моего дома, — усмехается он и быстро подходитко мне, снова поднимая мой стул, — что еще раз подтверждает мою теорию о том, что страх — это то, что движет всеми вами. Присаживайся.

Я многого боюсь, но на первом месте в этом списке стоит потеря моей сестры. Так что, в какие бы игры он ни играл, каковы бы ни были его планы, я с ним справлюсь.

Я делаю глубокий, прерывистый вдох и на дюйм отстраняюсь от него, прежде чем снова рухнуть на свое место, хотя бы потому, что не уверена, что смогу устоять на ногах. Я просто обязана узнать, как он это сделал, и мне вдруг приходит в голову, что он мог накачать меня галлюциногеном.