Книга Сердце ко Дню Валентина, страница 2 – Лекси Эсме

— Тебе нужно сосредоточиться на этом, — говорит она, и я открываю рот, чтобы возразить.

— Никаких “но”. Работа, работа, работа. Ты не можешь всё запороть — ты же сама хочешь получить повышение.

Она пытается выпрямиться — в своей привычной манере, — но получается лишь болезненная гримаса вместо той уверенной осанки, которой она всегда отличалась.

Глаза Алисии уже не такие, как прежде — в них я вижу спрятанную боль, а под глазами появились тёмные круги. Они постоянно красные и припухшие от ночей, когда она спала беспокойно или вовсе не могла сомкнуть глаз.

Несмотря на всё, что болезнь с ней сделала, она всё ещё красива — но в тридцать один её жизнь перевернулась из — за внезапного диагноза кардиомиопатии, который постепенно лишает её сил.

— Я вполне могу одновременно заботиться и о работе, и о твоём здоровье, — говорю я. Глядя на неё сейчас, я только и думаю, что зря не пошла в медицину.

Она подмигивает и дарит мне ту самую широкую улыбку — ту самую, которой я всегда могла верить. Которую я всегда любила, и всё ещё люблю. Она — моя сестра, моя опора. Я повторяю себе, что она не оставит меня так, как мама и папа.

Губы Алисии поднимаются в привычную неровную улыбку.

— Новый врач смотрел на меня так, будто я дотяну до Рождества, — легко бросает она.

Она будто смеётся самой смерти в лицо.

— Это не смешно, — ворчу я, отводя взгляд. Но напряжение в комнате всё равно немного спадает после недавнего приступа.

— Лучше смеяться, чем плакать, — пожимает она плечами с тихим хмыканьем. — Мне нравится смеяться. Я хочу делать это, пока могу. Если у меня осталось немного времени, то почему бы не провести его с удовольствием? Только убедись,что вы выберете красивую мою фотографию на похороны, а то я вас всех.

— Хватит. Не время тебе такие вещи говорить. Не вздумай накаркать.

Алисия только закатывает глаза и снова смеётся.

Я никогда не понимала, откуда у неё эта бесконечная тяга к мрачным шуткам… но, может быть, на её месте я делала бы то же самое. Вместо слёз или отрицания она выбрала смех — возможно, только это и помогает нам пережить всё это немыслимое.

Прогноз врача был таким: две, возможно три недели — если нам повезёт. Не годы, не месяцы. Недели.

Как я вообще смогу использовать этот крошечный отрезок времени, чтобы спасти самого важного человека в моей жизни?

— Ну же, сестрёнка, — мягко вздыхает Алисия, её тёмные глаза впиваются в мои. — Ты и так слишком серьёзная за нас обеих. Приятно, что кто — то со мной хоть немного ведёт себя нормально.

Но в этом нет ничего нормального, хочется закричать мне. Что может быть нормального в том, что она лежит в больничной палате, вся увешанная капельницами, а машины бесконечно пищат, потому что что — то снова перестало работать? Или когда её жизнь зависит от листа ожидания, который с каждым днём только растёт, а не сокращается?

Похоже, в этом году ты и правда проведёшь День святого Валентина в одиночестве, — поддразнивает она, хитро улыбаясь.

Моё сердце будто спотыкается об собственный ритм, когда эти слова достигают ушей. Она даже не представляет, как сильно меня пугает эта мысль.

Каждый год, ещё будучи подростками, мы проводили этот праздник вместе — потому что «к чёрту парней», как моя сестра когда — то очень изящно выразилась. Десять лет спустя мы всё ещё придерживаемся традиции — всё из — за того, что когда — то бывший Алисии продинамил её на свидании на День Валентина. Очень по — взрослому, конечно. Но теперь я действительно могу оказаться одна — потому что через пару недель моя сестра может умереть.