Книга Наставница для наследника престола, страница 133 – Елена Романова

Он разворачивается, смотрит на меня пустыми глазами. Потрепанный,но не избитый. Но совершенно точно, почти сломленный.

— Ты обезглавила собственный род, — говорит осуждающе, но без злости. — Ты никогда не сможешь смотреть людям в глаза без стыда. Твой отец теперь ссыльный, лишенный всех заслуг и регалий. Двор тебя не примет, Нея. Народ Равендорма — тем более. Пока не поздно, попроси герцога снять с меня все обвинения. Я устрою твою жизнь. Все забудется.

Снова ложь.

— Я не могу влиять на решения лорда Элгариона. Он просил его не беспокоить. И я не стану.

Чезар резко вскидывает голову.

— Что? — вопрошает шепотом. — Я умру там, понимаешь? Умру!

— Куда тебя отправляют?

— На восток. К самой границе.

Он смотрит на меня с затаенным страхом, а я произношу без эмоций:

— Я не могу нарушить запрет его светлости до его свадьбы. Она состоится через месяц. Придется подождать.

— Нет, — качает головой отец. — Даже месяца много. В стылом доме. Без слуг. Я уже стар, Неялин. Попроси за меня. Умоляй его!

— Это невозможно.

Чезар подступает, но не решается меня тронуть. Только глядит побелевшими глазами и загнанно дышит:

— Ты — не моя дочь… Нет, ты не Неялин. Она никогда бы не поступила так со мной. Она была тихой, доброй девочкой. Моя Неялин не осмелилась бы…

— Твоя Неялин умерла, — бросаю ему в лицо, разворачиваюсь и ухожу.

Каждый мой шаг в тишине вторит глухому удару сердца. И какое-то время Чезар молчит, не понимая, что я не передумаю. Он бросается следом:

— Попроси его! Я не хотел! Ты знаешь! Помоги мне! Помоги!

Я молча выхожу. Дверь за мной захлопывается, а отец кричит вдогонку: «Это будет на твоей совести!»

Барон Роул, ожидающий в небольшой приемной, прекрасно слышит последнюю фразу, но его лицо остается беспристрастным, лишь по стеклам темных очков скользят тени.

ААРОН ГЕРЦОГ ЭЛГАРИОН

«Вы не позволите мне почтить память мужа, посетив его могилу?»

«Я заперта в собственных покоях и не имею возможности выйти. Вы превратили меня в пленницу, и даже мои фрейлины не допускаются ко мне!»

«Я прошу Вас пояснить причины, по которым я не имею права на встречу с собственной дочерью!»

Аарон отбрасывает очередное письмо Летиции. Королева ослаблена. Шаг за шагом он методично уничтожал ее, отсекая от нее всех сторонников. А теперь он ее откровенно дразнил — уже почти две недели. И ждал, словно охотник в засаде — рано или поздно она ошибется.

Мориса он отослал ближе к полуночи, а сам предпочел сну работу. В последнее время только это и помогало. Не думать, не мыслить, не быть.

Аарон смотрит на заваленный документами стол. На краю лежит газета, которую он бросил туда еще утром. Первая полоса отдана леди «о которой не следует говорить». Аристократка, дарующая выздоровление детям Гнемара — это что-то из ряда вон. В обществе не знали, как к этому относиться. Эта разведенная женщина буквально всюду — на королевских приемах, в газетах… в его мыслях.

Что касается ее работы при дворе…

Первый советник направлял странные письма, с одной стороны отмечая разумность леди Неялин, с другой недопустимость ее поведения. И вечно Аарон читал в отчетах: «будучи женщиной, она позволила себе», а дальше следовало бесконечное «высказаться», «не согласиться», «зародить в короле сомнение». Несмотря на то, что Нея была наставником, как и другие, ее все равно выделяли. А один раз герцог прочитал формулировку: «Не пользуется дарованным ей женским очарованием».