Книга Проклятая попаданка серебряной совы, страница 43 – Нана Кас, Мари Кир

Киллиан стоит у края паркета, неподвижный, как изваяние. Его тёмный костюм резко контрастирует с яркими нарядами окружающих. Он смотрит на нас с удивлением. На мою руку в руке Виктора. На лицо, вероятно, всё ещё озарённое улыбкой. На лёгкость, с которой я следую за его другом в этом вальсе.

Музыка словно затихает. Звуки приглушаются, краски блёкнут. Весь мир сужается до этой неподвижной фигуры и его пронзительного взгляда.

Виктор, почувствовав моё напряжение, замедляет движение и тоже поворачивает голову. Но, увидев Киллиана, не отпускает меня. Напротив, его пальцы слегка сжимаются, словно в молчаливой поддержке.

Музыка замирает в изящном аккорде, но тишина, наступающая вслед, оказывается громче любого оркестра. Моя рука всё ещё лежит в ладони Виктора, его пальцы не спешат разжиматься, словно предлагая опору перед надвигающейся бурей.

Киллиан пересекает зал, не обращая внимания на раскланивающиеся пары и заискивающие взгляды. Его походка размеренная, каждый шаг отдаётся глухим стуком в висках, хотя на самом деле он движется бесшумно.

— Рад видеть, что вы развлекаетесь, — произносит он. Голос ровный, вежливый, но в нём нет ни капли тепла. Взгляд скользит по нашим соединённым рукам, и что-то мелькает в глубине, слишком быстро, чтобы я смогла разобрать. — Виктор, мне требуется твоя помощь. На несколько минут.

Виктор хмуро кивает, его лицо становится напряжённым, деловым. Он наконец отпускает мою ладонь, и она тут же остывает, лишаясь его тепла.

— Конечно, — коротко бросает он, но перед тем как развернуться, смотрит на меня. В глазах читается предупреждение и… что-то похожее на извинение. — Будь осторожна.

— Это ненадолго. — Выражение лица Киллиана не меняется, но в нём появляется отеческая снисходительность, которая обжигает сильнее открытого гнева. — Мы скоро отправляемся домой. Алисия, если хочешь, составь компанию дамам.

Он поворачивается и уходит, не дожидаясь ответа, абсолютно уверенный, что его распоряжение будет исполнено. Виктор, бросив на меня последний беглый взгляд, следует за ним. А я остаюсь одна посреди зала, чувствую на себе десятки любопытных, оценивающих взглядов.

Составь компанию дамам.

Словно я ребёнок, которого нужно занять, пока взрослые решают важные дела.

Я медленно направляюсь к группе женщин, сидящих у высоких окон. Их наряды стоят целое состояние, а причёски — произведения искусства, но глаза выдают скуку и жажду новых сплетен. Я улавливаю обрывки фраз, и моё имя, произнесённое со сладковатым ядом, заставляет меня замедлить шаг.

— … просто удивительно, как она держится после такого… недомогания, — говорит одна, веером прикрывая полуулыбку. — Хотя с её репутацией, это вряд ли кого-то удивляет.

— Репутацией? — подхватывает другая, её тонкий нос дёргается от возбуждения. — Милая, после истории с Еленой о репутации Крыловых можно забыть. А этот новый брак… Говорят, старик на смертном одре умолялсына жениться на ком угодно, лишь бы продолжить род. Видимо, взяли первую попавшуюся из приличной, но обедневшей семьи.

Моя кровь холодеет. Елена. Первая жена. Тайна, которую я никак не могу разгадать.

— Ну, не совсем первую, — вступает третья, пожилая дама с лицом, напоминающим высохшее яблоко. — Говорят, у Киллиана Крылова были свои причины. Деньги помогли её семье спасти имущество. А сам он… — она понижает голос до шёпота, который прекрасно слышен в радиусе трёх метров, — он с тех пор, как похоронил Елену, совсем свихнулся. Целыми днями в своей библиотеке с этими странными механизмами. Колдует, говорят. Или с ума сошёл от горя.