Книга Возвращение, страница 180 – Галина Гончарова

Конечно, такого Устя не писала. На родном языке стоило бы. А на лембергском – проще все. Куцый он язык, рваный, собачий.

«Царевичу Фёдору Иоанновичу.

Государь, этой ночью мой дом пытались поджечь двое разбойников.

Твой слуга Михайла убил одного и пленил второго. Прошу, не оставь это дело милостью своей.

У нас в порядке все.

Боярин Заболоцкий».

На лембергском указания писать хорошо. Больше ни для чего тот язык не пригоден.

* * *

Устя отправилась спать. И знать не знала, какой переполох в столице поднимется.

Не знала она, что Фёдор отправит Истермана в Разбойный приказ, сам бы поехал, да пьян уж так, что на ногах едва держался. Что всю ночь Истерман там и проведет, наблюдая за допросомтатя.

Что Фёдор к ней хотел поехать, да отговорили друзья – куда пьяным таким? Все хорошо с боярышней? Вот и не позорь девку, завтра поедешь, как до́лжно.

Не знала, что столица, считай, с двух сторон вскипит.

Царь, которому про боярина Данилу доложили, свое требовать будет, Фёдор – свое.

Она просто спала. И снился ей любимый человек. Веселый, смеющийся, радостный.

Уже счастье.

Оно и такое, оказывается, бывает. Знать, что жив, что здоров, что жизни радуется – неуж что-то еще надобно? Не гневи Живу-матушку, Устя!

Даже не нужна ты ему будешь – уже и того довольно будет, что жив и счастлив он. Остальное-то и мелочи.

Не было ранее такого. Точно не было.

Ни моего разговора с Марией, ни попытки поджога.

В той, прожитой жизни на Илье остался черный аркан. Машка умерла, маленькая Варенька осталась без матери, и навряд ли ей сладко было у бабки с дедом. А потом и брат мой погиб.

В той жизни никто и ничего не поджигал – к чему? Я сидела на подворье, не бывала в палатах царских, не разговаривала ни с кем… может, из-за этого?

Может быть…

Что меняется? Где я изменила линию судьбы, где натянулись новые нити кружева? Как переплелись коклюшки?

Мне не видно.

Одно точно знаю – все меняется. Куда оно придет, к чему?

Я знаю, чего хочу я. Но я не знаю, кто противостоит мне. Кто искоренял в Россе старую веру, кто довел до того, что последняя волхва отдала все силы, кто…

Кому выгодно?

Выгоднее всего получилось Фёдору. Соседям нашим.

Но… не оставляет смутное чувство.

Надо искать, надо копать, смотреть глубже надобно. Это как хворь редкостная, из далеких земель, как яд на лезвии ножа. Рану вылечишь, а человек погибнет.

Что делать?

Как быть?

Молюсь я усердно, но матушка Жива молчит. Она для меня все уже сделала, теперь мне выбирать, мне решать. А что я могу?

Могу хотя бы попробовать сделать двух людей чуточку более счастливыми. Завтра же.

Мне счастья не выпало? Ну так я для других постараюсь.

* * *

Фёдору этой ночью спать особо не пришлось.

– Мин жель, у меня новости плохие.

– Неладно что?

Выглядел Истерман уныло. Фёдор поневоле обеспокоился.

– Я сейчас из Пыточного приказа. Рассказал тать, что наняли его подворье Заболоцких поджечь. А когда загорится оно, найти девку с рыжими волосами и зарезать ее. Две там будут – так обеих для надежности. Чай, в суматохе и не заметит никто…

Фёдор так кубок кованый сжал – серебряная ножка покривилась.

– КТО?!

– А вот заказчика они и не знают. Пили в кабаке, подсел человек, а какой он? Да кто ж знает… из-под капюшона борода седая, да пришептывал странно, вот и все приметы.