Онлайн книга «Возвращение»
|
– Когда незаконное дите у него найдется, о котором точно известно, – разрешу ему род продолжить. Прикажу взять, воспитать – не прервется род твой, государыня. Любава кое-как на колени встала, взяла руку Бориса, губами коснулась. Впервые за столько лет… – Яви милость, государь. Сама расспрошу, как найду, тебе скажу. – И заказчика поищем. Не оставлю я это дело. Может, не в один год, но сыщем супостата. – Благодарю, государь. Сейчас Любава не лгала. Перед лицом смерти все забылось. Куда и неприязнь к пасынку делась? Найдет он татя, точно найдет! Любава ТАК хотела в это верить… она просто верила. – Патриарха прикажу позвать, пусть сделает все, как до́лжно… – Я уже тут, государь. Многое о Макарии сказать можно бы. И въедлив, и фанатичен, и сварлив без меры… Но долг свой он четко знал. К царице подошел, встать помог, обнял ее… – Не плачь, чадо, душа его нынче у Престола Господня… Любава зарыдала уже на плече патриарха, а Борис решил, что сие не отступление, а военный маневр. И ретировался. Поговорить правда с Истерманом. Вот кто может знать больше о Даниле. * * * Боярин Заболоцкий к обеду только-только глаза продрал. Тяжелая ночь выдалась. Это Устинья сделала самое умное, что могла, – пошла да и спать легла. А вот боярину солоно пришлось. Сначала лекарь Михайле рану зашил. Потом перевозить его запретил, рану тревожить, хотя бы дня три. Пришлось его на боярском подворье устраивать, а к царевичу – а кого тут отправишь? Чай, царевич, не абы кто. Пришлось заботы о раненом боярыне поручить, а самому ехать. Царевич тоже дома не сидел, нашелся на Лембергской улице, у Истермана в гостях. Ему боярин все и рассказал. Упал в ноги, кланялся, благодарил. Когда б не Михайла, погорели бы. Точно. Фёдор, как услышал, трость сломал. Тяжелую, черного дерева… просто руками – и хрясь! Только щепки в разные стороны полетели. Боярин аж шарахнулся, но Руди его перехватил, успокоил. Понятно же, не на боярина гневаются, на татей. Потом посланцы царевича отправились на двор к боярину. Одного татя сволокли в мертвецкую, второго отдали в пыточный приказ. Понятно, пользы с них мало будет, ну а вдруг? Это ж не просто так поджигать шли, это точно на Устинью целили. Из-за царевича… А это уже дело государево. Можно «Слово и дело» кричать. Заодно и царевич на подворье заехал к боярину. Приказал не чиниться, сразу к Михайле прошел… тот, бедняга, с лавки встать хотел, так Фёдор его мигом обратно уложил, придавил, благодарил за смекалку и за помощь. Перстнем с руки пожаловал, а там, может, и еще чего будет. Боярин тоже дураком не был, видел, как Аксинья на красавца поглядывает. Ну так посмотрим… все ж Ижорский, не абы кто. Ежели будет у него вотчина, доход какой, так за него и Ксюху отдать можно будет. И Михайле с царевичем породниться выгода прямая. Подумаем… Царевич уехал – сынок домой пожаловал. Служба, понятно, а все ж пораньше бы его… а то приехал на готовенькое. Боярин махнул рукой, спихнул все на сына – и тоже спать пошел. Подождут все дела до утра. А лучше – до обеда. Ему уж не семнадцать – резвым козликом скакать… Справедливости ради, выспаться боярину дали. И обед для него сразу накрыли, и его любимые пироги с вязигой приготовили. А как наелся боярин, как успокоился, так и явились к нему деточки. Устя и Илюшка. – Батюшка, позволишь слово молвить? |