Онлайн книга «Возвращение»
|
– Царевич Фёдор Иоаннович. Боярин рюмку и уронил. И челюсть отвисла… – К… ка… а?.. Ак? Получилось что-то вроде кваканья лягушачьего, но тут Платон Митрофанович не обиделся: – Дело молодое, Лексей. Отправились твои дочери с нянькой на ярмарку рябины купить на варенье. Там с царевичем и столкнулись. И запала ему в сердце боярышня Устинья. Говорит, люба она ему. Жениться хочет. Боярин Заболоцкий только икал. Тихо, но отчетливо. Царевич?! Это ж… Это ж честь-то какая! А удача?! Ну, Устя, ну, девка… огонь! – К Рождеству отбор назначим, а на Красную горку и свадьбу сыграть можно будет. – П-платон М-Митрофанович… я эт-то… – Надеюсь, не откажешь ты, боярин? Или иной жених есть на примете? Алексей Иванович так головой замотал, что по горнице ветер пошел. – Да я… да никогда… нет никого… то есть… – Собрался постепенно. И заговорил уже более спокойно: – Ни с кем у нас сговора пока не было. Думали мы с соседом детей поженить, ну так мысли не бумага. Конечно, не откажу я… честь-то какая! – А у самой Устиньи никого на примете нет? А то, может, люб ей кто? – Да я… нет у нее никого! – А все-таки? – Дураком Платон не был. Мало ли что отец не знает? Ой не про все ему дочери рассказывают! На то и баба, чтобы крутиться, ровно змея в вилах. – Нет никого! Точно! – Ты ее пригласи, боярин. Побеседуем мы с ней, а то, может, она и не захочет? Алексей Иванович только кулак сжал, словно уже розгой примеривался. Но потом подумал, что оно и правильно. Понятно, от такого предложения никто не откажется. Но бабы ж дуры, а девки вдвое дурее. Ежели Устька кричать начнет, будет просить ее не отдавать али еще какую глупость выдумает, пусть лучше сейчас все это случится. Не потом. Так что боярин кликнул холопа и приказал позвать Устинью. * * * Устя сильно и не удивилась. Она чего-то такого и ожидала. Сидела Аксинью утешала, а та ревела в три ручья. – Вот как у тебя так вышло, ладно да гладко? Почему у меня все из рук валится? А тебе хоть бы что! Как будто ты по сорок раз на дню с боярами за столом сиживала! Устя гладила сестру по голове: – И ты научишься,невелика та наука. Сиди да гляди себе, лишний раз руками не двигай, молчи, пока не спросят. Вот и будешь казаться умной да ладной. – Ы-ы-ы-ы-ы… и гречей я вся обсыпалась! – Вот и не тянула б ее в рот, когда руки от волнения дрожат. – Умная ты, Устька… Устя только плечами пожала. Когда сестре охота злобиться, что она-то сделать может? Да ничего… А тут и в дверь постучали. – Боярышня Устинья, боярин кличет. Устя подошла к зеркалу, посмотрелась. Хороша, спору нет. Сарафан темно-синий с серебряной вышивкой, рубаха белая, в косе лента синяя, на голове маленький венчик серебряный. На ногах башмачки козлиной кожи. Коса длинная по платью бежит, стелется… Устя ее на грудь перекинула. Хороша? И глаза у нее такие глубокие стали, словно море грозовое. Теперь еще губы покусать да за щеки пощипать, а то кровь от волнения и отхлынула. А белилами да румянами Устя и не пользовалась. Вредные они… и ни к чему. И пошла вслед за холопом. Даже и не удивилась, боярина Раенского увидев. Поклонилась – и встала молча. Они звали – им и говорить. Платон Михайлович поднялся, подошел к Устинье, вокруг обошел. Как мимо лошади на ярмарке. Устя в себе воспоминания давила. Да и не было у нее ничего особенного, такого, что с Раенским было связано. Не интересовала она его, так-то. Баба – и баба. Была б умная, боярин бы с ней поговорил. Может, и помог бы. |