Онлайн книга «Возвращение»
|
Грохнул выстрел пищальный. Не рядом, вдалеке… Закричала почти человеческим криком раненая лошадь. Эхом отозвался Руди. Таким… неприлично-бранным эхом. Фёдор дернулся, но Михайла его не пустил: – А ну, лежи! Царевич так опешил, что даже и не огрызнулся. А Михайла приподнялся на локтях: – Огонь затушите, недоумки! А ты лежи! Тут Фёдор уже и опомнился: – Ты как со мной разговариваешь, шпынь?! – Думаешь, в тебе надо с почтением дырок понаделать? – Михайла не церемонился. И был даже возмущен. Это ж… Это какая наглость?! Он только-толькосебе хорошее местечко нашел, только уцепился, принялся наверх пробиваться – и его хотят всего лишить?! Да Михайла сейчас бы любого убийцу сам на части порвал! Голыми руками! Тут уж и до Фёдора дошло. – Это ж… – В тебя стреляли. А как огонь затушат, так мы и вылезти сможем, видно нас не будет. – Прости. Михайла чуть в речку второй раз не рухнул. От царевича? Да такое? А и ладно… – Ты, царевич, живи им всем назло. А я уж тебе послужу. Коли не дал ты меня по ложному навету запороть… Конечно, все было не так. И даже не лежало рядом. Но Фёдор тут же поверил, что Михайла ему благодарен по гроб жизни. И служить будет вернее пса. А почему нет? – Служи верно. А за мной награда не задержится. С обрыва высунулась голова Руди: – Мин жель, можно вылезать. Костер потушен. Посидеть на берегу не удалось. Вернулись в город, да и пошло следствие. Но где ж там стрелка найти? Утек, тать проклятый, разве что пулю на память оставил. В лошади. Не кинься Михайла на Фёдора, была б такая же дырка в царевиче. Повезло. * * * – Да ты в своем ли уме, сын? Где я, а где царицын родственник? – Батюшка, так и сказал, сегодня припожалует. – Ох, грехи наши тяжкие… И завертелась карусель. Подворье вскипело и взбурлило. Все мылось, чистилось, относилось на место, чтобы не попало под ноги дорогому гостю… боярыня едва не взвыла. Хорошо еще, Устя помогла. Сестру попросила заняться нарядами, не в залатанной же телогрейке дорогого гостя встречать, пусть Аксинья им сарафаны подберет да уборы драгоценные. Сама отправилась на кухню надзирать за готовкой да и за уборкой в доме, а боярыне двор остался. Боярин тоже готовился. Сидел обсуждал с сыном, для чего они Раенскому понадобились. Так хорошо думали, что Илья едва спать уполз, а боярин в нужник отправился, где и проблевался хорошенько всем выпитым вином. А потом в спальне прикорнул, хоть ненадолго. Повезло – боярин Раенский приехал только к обеду. Всё успели. * * * – Это и есть тот самый Михайла Ижорский? Царица Любава Никодимовна была хороша собой даже сейчас. Высокая, статная, особенно карие глаза хороши, брови черные, лицо гордое, властное. Волос под белым покрывалом не видно, но в молодости, надо полагать, была она очень красива. Михайла тут же кинулся на колени и облобызал ее руку. – Я, матушка-государыня. Ручку не отняли, даже по щеке потрепать соизволили. – Хорошо. Я тебе за сына благодарна. Только сам знаешь, не у меня нынче власть. Но Бориса попрошу тебя наградить. Чего ты хочешь? – Я уже сказал, чего хочу. Служить Фёдору Иоанновичу. И дальше послужу, коли на то Божья воля будет. Любава Никодимовна благосклонно кивнула: – Хорошо же. При сыне моем будешь. Как успел ты стрелка упредить? Тут Михайле скрывать было нечего. – Я, государыня, к лошадям отошел. Там темно, глаза хорошо вдаль видеть стали. Смотрю через реку, думаю – красота… А там, на другом берегу, зашевелилось что-то над обрывом. Чую, не с добра там человек появился. Ну я и кинулся на Фёдора Иоанновича, яд вспомнил… |