Книга Выбор, страница 56 – Галина Гончарова

Для чего?

А просто все. Когда потайную комнату делали, тогда и боярин Захарьин начинал колдовством заниматься. Не капуста же здесь квашеная хранилась? Нет, конечно. Она в другой стороне, в другом подвале, здесь-то вообще продуктов нет.

Ежели по доскам судить… лет тридцать-сорок комнате, точнее дерево не скажет, оно свой возраст плохо чует, двоится все, мешается. А боярину сколько было?

Чтобы ту комнатку оборудовать, ему надобно ребенком было трудиться начать.

Не его это хозяйство? Может, и было чужое, а потом точно его стало. Свечи в подсвечнике не сальные, не оплывшие, свеженькие они, Агафья это приметила. Явно делал он тут что-то, свечи жег, потом на новые их поменял, этого года, свежим воском они пахнут.

Но не он начинал эту комнату строить, нет, не он. Или просто комнату раньше сделали, а боярин ее под свои дела приспособил?

И такое могло быть, да откуда ж больше узнать?

Внутрь бы войти, там попробовать поставец допросить, подставку под книгу ощупать – очень хочется, да нельзя! Никак нельзя!

Хорошо, когда нет там ни ловушек, ни чего другого, а как попадется Агафья кому на крючок, Устинью без помощи оставит? Нет, нельзя ей рисковать. Подождет этот схрон.

Вот Велигнева бы сюда позвать. Но долго это… его помощник как прибудет, так Агафья ему и скажет. Пусть вынимает эту пакость, пусть уничтожает, поможет она, защитит, прикроет, но сама не полезет.

Не те у нее годы – по чужим чернокнижным-то схронам скакать! Ох, не те.

* * *

– Смотри, Сивый. Горница вон та, окошко видишь?

– Вижу.

– Там ребенок будет, с одной только нянькой старой. Ее можешь оглушить, а то и убить можешь, как сам захочешь.

– А мальца?

– Берешь и выносишь. За ребенка его родители такой выкуп дадут, нам с тобой на три жизни вперед хватит.

– А чего сам не взялся?

Но ворчал Сивый больше по вредности натуры. И сам он отлично понимал, иные дела в одиночку не сделаешь. Михайла и так его хорошо принял, обогрел, накормил, денег на жилье и то дал. И дело предложил, на которое Сивый согласился с охотой. Пообтесала ему жизнь бока, понял он, что не бывает в жизни дармовых денег, а вот когда их за работу какую предлагают – подвоха не будет.

Михайла, когда о деле заговорил, таить не стал, рассказал честно, хоть он и принят у царевича, так не у царя же! Сколько там Федька ему отжалеть может? Ну, кошель серебра. И то не каждый же день?

Вот и оно-то, не слишком царевич к своим слугам щедр, у него и самого не так чтобы денег много. А хочется. И побольше хочется… Может, договорятся они с Сивым?

К примеру, на пару ребенка похитят, а потом, пока Сивый с малявкой побудет, Михайла письмо подкинет да выкуп заплатить убедит? В одиночку такое не сделаешь, а вот когда двое их будет – можно попробовать.

Опять же, если по дороге побрякушки какие попадутся, можно и их в карман пригрести.

Помощник надобен. Когда Сивый согласится, Михайла и дом покажет, и подождет, и для младенца что надобно приготовит, и прочее разное.

Сивый и спорить не стал. Михайла, конечно, дрянь скользкая, но ведь попадись Сивый – он и дружка за собой потянет. Невыгодно ему подлость устраивать.

– Идешь? Или поехали отсюда?

– Иду… – согласился Сивый.

Доску в заборе отодвинуть – секунда малая, вот и на подворье он уже, у Заболоцких. Вперед смотрел, о деле думал и не видел, не чуял, каким взглядом его Михайла провожает.