Онлайн книга «Выбор»
|
А Борис, который Бога бояться и не собирался – чего отца-то бояться? родного, любимого, любящего? враг он тебе, что ли? – в свои покои отправился, да приказал не беспокоить. А сам… Ох, не только царица потайные ходы знала. Борис тоже в стороне не оставался. Переодеться в платье простое, кинуть монетку конюху верному, да и – на свободу! Одному! Без свиты, без людей лишних, без венца царского! Риск? А ежели себе такое не позволять, так и с ума сойдешь, пожалуй. Сколько можно-то? На троне сидеть, на бояр глядеть, указы умные читать-писать, о государстве думать… сил уже нет! И сил, и терпения… свободы хочется! Хоть глоток! Хоть щепоточку! Царь? Обязан?! А что – не человек он, что ли? Никому-то дома сидеть не хотелось в святочную неделю. * * * Гулянья! Как же это весело, как радостно! У Фёдора и то складки на лбу разгладились. Кругом шум, гам, смех, суета веселая. Налево посмотришь – с горки катаются. Направо – карусель веселая. Прямо – ряды торговые, люди смеются, народ заманивают, кто сбитнем, кто калачом, кто петушком на палочке. В сторонку отойдешь – там костры горят, вдруг кто замерз, погреться захочет? А вот и скоморохи, ходят, кукол своих показывают, с медведем ученым пляшут… тот квелый, скучный, а все ж старается… Впрочем, Фёдора мало то интересовало. А вот Устинья… Долго искать не пришлось, на горке оказалисьвсе Заболоцкие. И старшие, и младшие. Старшие, правда, быстро накатались, да и погулять отправились. Боярыня аж цвела, мужа под руку держала, улыбалась. Хорошо! Давно он ее вниманием не баловал! Все дела домашние да заботы хозяйственные, а что она – не женщина? Ей ведь не так много надобно, слово ласковое да улыбку добрую. Боярыня и дочек из внимания выпустила. А ими Илья занимался. Садились они все на саночки – Марья, за ней Илья, потом Аксинья и Устинья – и летели с горы под визг веселый. Марья от души веселилась. Уж и не думала она, что так-то у нее будет! В очередной раз перевернулись саночки, молодежь в снег полетела, захохотала, Илья невесту перехватил, в щеку поцеловал. – Всегда тебя любить буду, Илюшенька. Гадом надо быть последним, чтобы на такое не ответить. – И я тебя, Марьюшка. И деток наших будущих, и доченьку. Устя только хихикнула, глядя на братца с невестой. Ишь ты… целуются они! Прямо в снегу. Аксинью, которая что-то плохое сказать хотела, она ногой пнула в валеночке, не больно попала, но увесисто. И то сказать, нашла сестренка время, чтобы жало свое выпустить! Думать надо и язык прикусывать! А то оторвут! – Помолчи! Сестра зашипела, что та гадюка, но Устя ей кулак показала. – За косу оттаскаю! Не смей им радость портить! Пошли, я тебе сбитня куплю! Аксинья и не спросила, откуда деньги у сестры. За ней пошла. А потом… – Ой… Фёдора она б и не увидела, и не заметила. Чего в нем для Аксиньи интересного? А вот Михайлу… Устя обоих заметила. Куда б удрать? Поздно, увы. Вот они, стоят, не подвинешь! Устя низко кланяться не стала – видно же, царевич сюда гулять пришел, – а голову склонила, улыбнулась лукаво. – Фёдор Иванович, рада встрече. Царевич так и расцвел. Михайла, правда, скривился чуток, ровно лимон укусил, но на него уже Аксинья смотрела. Не бросать же, не сводить свои труды на нет? – Как снежок? Мы покататься хотели! – Хороший снежок. Мы сейчас с сестрицей чего горяченького выпьем, да и покатаемся! – Устя улыбалась весело. А ей и правда хорошо было. Даже Фёдор настроения не портил… Пусть его! Пусть у него хоть такая радость будет! Другой-то она ему давать не собирается. |