Онлайн книга «Выбор»
|
Да и уедут. И так питаться мертвые Захарьины долго могли. От одного к другому, от третьего к четвертому… А вот что теперь с этим делать? Мертвых бабушка упокоила, а живые-то просто так не сдадутся,да и как о таком сказать? Я искренне пыталась что-то вспомнить из своей черной жизни, может, видела я чего или подозревала? Не выходило. Царица? И царица, и что? Свекровь как свекровь. При мне она голой не плясала, черных петухов в жертву не приносила. Боярин Данила? И за ним ничего я не замечала странного. А ведь было все это, и сейчас есть, и тогда было. И что делать со всем этим? Не знаю. Попросту не знаю. И само такое не расползется, и сказать о таком… кому? Борису? Это мачеха его, брат его, это ущерб репутации, это урон такой, что и сказать страшно… Патриарху? Кому? Я не знаю, что с этим делать. Понимаю, что упырей извели – хорошо. А дальше-то как быть? Книгу сжечь только осталось, но получится ли? Это ведь в обе стороны работает, книга род свой поддерживает, а род книгу силой питает. Когда хоть кто-то из рода останется, возродится эта пакость, наново ее написать можно. А Любава с Фёдором… их убить придется. Борис на такое не пойдет. И Раенские еще останутся, и кукловод тот загадочный… Узнать бы про ведьму Инессу подробнее, может, тогда прищучим гадину? Мне страшно. Мне очень-очень страшно… * * * Царица Любава поморщилась. Ух, так бы и влепила этой дуре с размаху пощечину, чтобы у нее зубы лязгнули. Нельзя. Платон такой выход нашел, о котором и не думала Любава. А ведь он все проблемы, считай, решает! – Вот, тогда делай, что скажу! Представь, как тебе завидовать будут все! Царевной станешь! – А сестра прежде всего! – подлила масла в огонь боярыня Варвара. – Я… да! Устька завидовать будет! Женщины переглянулись. Завидовать? Это вряд ли, радоваться, скорее. Но кто о таком будет юной дурочке говорить? Пусть сделает, что сказано, а там посмотрим! – Тебе и делать-то ничего не придется, просто вплети ей в косу жемчуг заговоренный. – Хорошо. А что от того будет? – Прыщами она покроется. Фёдор от нее и отвернется, а ты рядом будешь. И он на тебя внимание обратит. – Как Марфа? – Почти, только сестре твоей легче будет. Прыщи ж, не язвы какие… Марфу Данилову два дня назад в монастырь увезли, отмаливать. Не пошел боярин Данилов в рощу Живы-матушки, решил в монастыре попробовать. Кто другой, поумнее, и про боярышню Утятьеву спросил бы, и про остальных боярышень – Аксинье сие и в голову не пришло. Ей просто хотелось сестре напакостить. Она жемчуг взяла, провела по голубоватойнити кончиками пальцев. – Красивый. – К себе примерять не вздумай, опрыщавеешь. Аксинья, которая так сделать и собиралась, чуть руку не отдернула. – Ой… да, конечно! – А потом покинет боярышня Устинья дворец, прыщи и пройдут потихоньку. За год примерно. Аксинья закивала: – Да, конечно, так и сделаю… завтра же? – Завтра. Фёдор как раз Устинью невестой своей объявить собрался. Будет ему… невеста! * * * Тяжела ты жизнь разбойная! Это в песенках так поется-то весело, что жизнь та вольная да легкая, что добычу по кабакам прогуливаешь да девок веселых тискаешь, что каждый день у тебя ровно праздник, а на деле-то иначе выходит. Что вольная, оно понятно. И у волка в лесу воля, да вот беда – зайцы сами в рот не прыгают. Вот и у разбойников так-то… |