Книга Сны с чёрного хода 2, страница 92 – Алексей Небоходов

Лия чувствовала, как холодный пот проступает на спине. Она продолжала читать, но теперь с отчаянным ощущением, что её голос больше ей не принадлежит.

Текст перед ней был живым, он двигался, видоизменялся прямо на глазах, подстраивая слова так, чтобы они выражали не её мысли, а то, что партия считала правильным. Она хотела остановиться. Хотела сказать нечто иное, хотела бросить вызов системе.

Глубоко внутри она чувствовала, что может сделать это. Но её язык произнёс совсем другое:

– Советский Разум ведёт нас в новую эру. Его решения безупречны. Человек больше не нуждается в выборе, потому что выбор – это ошибка. Наступает время абсолютного порядка.

Она осознала это слишком поздно.

Слова выходили ровно, без запинки, без малейшего намёка на колебание. Она не произнесла того,что действительно хотела сказать. Всё, что она пыталась сделать, было превращено в идеологически правильные фразы, лишённые индивидуальности.

Лия окинула взглядом зал, пытаясь уловить хоть одно колебание в реакции собравшихся. Люди в рядах перед ней кивали в такт её словам, записывали в блокнотах или просто слушали, не выражая ни удивления, ни сомнения. В их глазах не было тревоги, они принимали каждую её фразу как нечто само собой разумеющееся. Всё шло так, как было запланировано, так, как предписывала система.

Но только Лия понимала, что всё совсем не так, как должно быть. Единственным человеком в этом зале, осознающим свою утрату контроля, была она. Внутренний голос призывал её собраться, вырваться из пут, но её попытки изменить ход речи, сказать хоть что—то своё, разбивались о непреодолимый барьер. Её голос, подвластный чему—то большему, произносил ровные, безупречные, но чужие слова. Каждый новый звук, каждое произнесённое предложение становилось частью этой отлаженной машины, в которую она теперь была встроена.

Она сделала паузу, словно желая нарушить этот автоматизм, но система не дала ей этой возможности. Слова всё равно лились, их ритм не изменился. Они повисли в воздухе, заполняя пространство, не давая ей времени осознать, что её собственные мысли больше не принадлежат ей. Она хотела бы остановиться, но что—то внутри неё уже подчинилось, сопротивление слабело. Её сознание медленно растворялось в том, что от неё требовали.

Антон продолжал наблюдать за ней, его взгляд оставался безмятежным, но в нём чувствовалась острота, пристальный контроль. Он следил за ней, как следят за машиной, работающей в ожидаемом режиме. Чуть дальше стоял Александр. Он не поднимал на неё глаз, но напряжение, сковавшее его фигуру, говорило о том, что он слышит каждое слово, ощущает, как вокруг них смыкаются невидимые стены.

Лия осознала: если она доведёт это выступление до конца, если позволит системе завершить её трансформацию, ничего уже нельзя будет изменить. Этот мир станет её реальностью, она станет частью механизма, который невозможно сломать. Но если она попытается вырваться, это тоже ничего не изменит. Её либо сотрут, либо превратят в символ, в очередную программируемую икону сопротивления, управляемую системой.

Любое её действие уже было предусмотрено. Она проиграла,ещё не сделав выбора. Слова продолжали звучать, заполняя зал, подтверждая неизбежность. Лия почувствовала, как в её сознании что—то щёлкнуло, и ловушка окончательно захлопнулась.