Книга Леща, Ваша Светлость?, страница 45 – Юлия Арниева

– Госпожа, вы себя изведёте так, – мягко сказала Эмма, принося мне чашку горячего травяного чая. – Присядьте, выпейте чаю. Ничего не изменится от того, что вы места себе не находите.

– Не могу, Эмма, – призналась я, принимая чашку дрожащими руками. – Я всё думаю… что если он… – я не смогла выговорить страшное слово.

– Не смейте так думать! – строго сказала старушка. – Марк Хольт – самый умелый рыбак в Мареле. И самый удачливый. Помните, он единственный выжил в том кораблекрушении пять лет назад? Если кто и может выбраться из этой передряги, так это он.

Я кивнула, стараясь уцепиться за эту соломинку надежды. Действительно, Марк рассказывал мне о кораблекрушении, когда выжил он и ещё двое из экипажа пятнадцати человек. Может быть, его удачливость спасёт и на этот раз?

Вечером к нам заглянула Анна, сестра Марка. Её обычно жизнерадостное лицо осунулось от тревоги, глаза покраснели от слёз.

– До сих пор никаких вестей, – сказала она, снимая мокрый плащ. – Я обошла всех рыбаков, всех смотрителей маяков. Никто ничего не видел. А шторм только усиливается.

– Мы найдём его, Анна. – Я обняла её, чувствуя, как дрожат её плечи. – Завтра на рассвете отправляемся на поиски. Весь берег обыщем, каждую бухту, каждую отмель.

– Я знаю, – кивнула она, вытирая слёзы. – Но ночь… Целая ночь в море, в такую бурю. Даже Марк не может…

– Может, – твёрдо сказала я, сама удивляясь своей уверенности. – Он сильный и опытный. И у него есть причины вернуться. Его ждут и любят здесь.

Анна внимательно посмотрела на меня, словно впервые увидела:

– Вы правда верите в это, да? Что он вернётся?

– Верю, – кивнула я. – Должна верить. Иначе… иначе я просто сойду с ума от беспокойства.

– Знаете, Марк всё время говорит о вас. О том, какая вы удивительная, сильная, непохожая на других. Я никогда не видела его таким… воодушевлённым.

– Он очень важен для меня, Анна, – произнесла я, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. – Больше, чем я могла представить. И только сейчас, когда его нет рядом, я понимаю насколько.

Мы просидели вместе до позднейночи, слушая завывания ветра и грохот волн, разбивающихся о прибрежные камни. Шторм не утихал, и с каждым часом надежда таяла, как лёд на солнце.

Я предложила Анне остаться на ночь – в такую погоду возвращаться через весь город было бы безумием. Она согласилась, и мы с Эммой устроили ей постель в маленькой гостевой комнате.

Сама я не могла заснуть. Лежала, глядя в потолок, и прислушивалась к дикому концерту за окном. Где-то там, в этой бушующей тьме, Марк боролся за жизнь. Я была уверена, что он всё ещё жив – должен быть жив! – и эта мысль была единственным, что удерживало меня от полного отчаяния.

К утру шторм немного стих, хотя дождь всё ещё лил как из ведра, а ветер трепал деревья и вывески. На нашу удачу, подвал остался сухим, и вся рыба, которую мы туда перенесли, сохранилась. Но какое это имело значение сейчас?

Как и обещал Гидеон, на рассвете у пристани собралась поисковая группа – около двадцати рыбаков, готовых обследовать побережье в поисках пропавших товарищей. Я присоединилась к ним, несмотря на протесты Эммы, считавшей, что мне не стоит мокнуть под дождём.

– Я ещё вчера сказала, что пойду, – твёрдо заявила я. – И пойду, даже если придётся плыть.

Нас разделили на четыре группы, каждой достался участок побережья. Моя группа, в которую входили Гидеон, Анна и ещё трое рыбаков, отправилась на юг, к скалистому мысу, где часто разбивались корабли.